Законник Российской Империи. Том 6 - Оливер Ло

Следующие несколько часов мы провели, анализируя бесконечные столбцы цифр, движения средств, списки торговых домов и промышленных предприятий. Гольдштейн проявил себя настоящим виртуозом финансового анализа — буквально за минуты выявлял подозрительные транзакции и несоответствия в отчетах.

— Посмотрите сюда, — он указал на строку в одном из документов. — «Северное сияние» перевело тридцать тысяч золотом в Лондонское коммерческое товарищество. Официально — для закупки оборудования. Но в таможенных декларациях значится товар стоимостью лишь на десять тысяч. Куда делись остальные двадцать?

— Классическая схема вывода капитала, — Мельников хмуро кивнул. — Наверняка через подставных лиц эти деньги вернулись обратно, но уже в качестве «иностранных инвестиций» в другие проекты.

— Именно так, — подтвердил Гольдштейн, перекладывая бумаги. — Смотрите: спустя три недели «Бристольская торговая палата» инвестирует восемнадцать тысяч в текстильную фабрику в Твери. Фабрика принадлежит двоюродному брату Толстова.

— А потери при конвертации и переводе компенсируются налоговыми льготами для иностранных инвесторов, — добавил Мельников. — Чисто и элегантно.

Я отлично понимал, что описывали финансисты. Подобные схемы использовались столетиями, но у Корниловых и их союзников масштаб был поистине впечатляющим.

— Давайте проследим каждую крупную транзакцию за последние три года, — сказал я, подходя к карте Европы на стене. — Отметим все конечные пункты назначения.

Виктор взял в руки коробку с разноцветными булавками, готовый отмечать каждую локацию, которую мы обнаружим.

К вечеру мы имели весьма интересную картину. Красные булавки, обозначавшие крупные финансовые потоки, были воткнуты не только в Лондон и Берлин, но также в Париж, Стамбул, Вену и даже далекий Нью-Йорк.

— Впечатляющая география, — заметил я, отходя на шаг от карты. — Она явно не ограничивается европейскими столицами.

— Есть определенная закономерность, — Гольдштейн задумчиво потер подбородок. — Деньги поступают в крупные финансовые центры, а оттуда перераспределяются в исследовательские учреждения и промышленные предприятия, часто связанные с медициной или металлургией.

— Они финансируют исследования по всему миру, — кивнул Виктор. — Очевидно, вкладываются в науку.

— Или в определенных ученых, — уточнил я этот момент, потому что такое тоже может оказаться важным. — Давайте проверим, куда именно идут деньги из этих центров.

Мельников развернул новую пачку документов:

— Здесь отчеты банковских агентов министерства финансов из основных европейских столиц. Они отслеживают крупные транзакции, которые могут влиять на курс рубля или торговый баланс империи.

Изучив документы, мы выявили несколько закономерностей. Во-первых, деньги часто проходили через цепочку из трех-четырех подставных компаний, прежде чем достигали конечного получателя. Во-вторых, большинство этих компаний существовало лишь на бумаге — они не имели реальных офисов или сотрудников. В-третьих, почти все они были зарегистрированы на территориях с минимальным налогообложением и банковской тайной — Швейцария, остров Мэн и другие.

— Ключевая проблема, — Мельников постучал пальцем по карте, — в том, что многие из этих транзакций формально законны. Мы не можем просто арестовать счета без серьезных доказательств преступной деятельности.

— А как насчет финансирования подрывной деятельности? — спросил я. — Мы обнаружили, что заговорщики поддерживают как радикальных революционеров, так и ультраконсерваторов. Это можно считать попыткой дестабилизации империи.

— Для этого нужны прямые доказательства связи между финансовыми потоками и конкретными экстремистскими группами, — пояснил Мельников. — Иначе международные суды отменят арест счетов.

Я задумался. Необходимо перевести расследование на новый уровень.

— Нам нужен доступ к международным банковским документам, — решил я. — Данные, которых нет в открытом доступе. Для этого потребуется помощь имперской разведки — это их сфера пусть и не напрямую.

Я отправил срочное сообщение Григорию Валерьевичу Орлицыну с просьбой о встрече. Ответ пришел удивительно быстро — заместитель главы внешней разведки ждал меня в своей резиденции через час.

— Продолжайте анализ, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Особое внимание уделите медицинским предприятиям и исследовательским центрам. Виктор, останься с ними — твое чутье на подозрительные совпадения будет полезным.

* * *

Орлицын принял меня в небольшом кабинете, обставленном со вкусом, но без излишеств. Единственным украшением служила коллекция старинных карт на стенах — настоящая страсть этого человека.

— Законник Темников, — он поднялся навстречу, протягивая руку. — Чему обязан такой срочностью?

— Дело государственной важности, Григорий Валерьевич, — я передал ему запечатанный конверт с кратким изложением ситуации и императорской печатью, дающей мне полномочия. — В двух словах — подрывная деятельность международного масштаба, угрожающая стабильности империи.

Орлицын внимательно прочитал документ, его брови поднимались все выше с каждым абзацем.

— Значит, корни заговорщиков Корниловых тянутся куда дальше, чем предполагалось, — он поднял взгляд.

— Именно поэтому я здесь, — я подсел ближе. — Мне нужен доступ к материалам внешней разведки о международных финансовых операциях, особенно связанных с научными и медицинскими учреждениями. Важны также данные о дипломатах и бизнесменах, действующих на пересечении нескольких государств.

Мужчина задумчиво побарабанил пальцами по столу:

— То, о чем вы просите, выходит за рамки обычного сотрудничества ведомств.

— Поэтому я и принес поручение императора, — напомнил я. — Ситуация исключительная.

Он еще раз посмотрел на документ с печатью и тяжело вздохнул:

— Хорошо. Я дам вам доступ к нашему финансовому архиву и аналитическим отчетам. Но с одним условием — все данные изучаются только здесь, ничего не выносится за пределы этих стен.

— Разумно, — согласился я. — Когда можно приступить?

— Прямо сейчас, если угодно, — Орлицын поднялся. — Я прикажу подготовить материалы.

В течение следующих часов я погрузился в изучение секретных отчетов внешней разведки. Информации было огромное количество — агентурные данные о банковских транзакциях, перехваченная дипломатическая почта, досье на ключевые фигуры международного бизнеса.

Постепенно из хаоса данных начала вырисовываться картина. «Общество», действительно, имело разветвленную международную сеть. Но что еще важнее — я обнаружил имена нескольких ключевых фигур, действовавших как связующие звенья между разными странами.

Среди них выделялись трое: швейцарский банкир Адольф Кремер, британский дипломат сэр Джеймс Харрингтон (тот самый, кого я встретил у фон Штейна) и французский промышленник Поль Дюбуа. Все трое регулярно путешествовали между европейскими столицами, имели обширные деловые связи и, что самое интересное, встречались друг с другом гораздо чаще, чем требовали их официальные обязанности.

Особенно заинтересовало меня досье на Харрингтона. Согласно данным разведки, этот «скромный научный консультант» имел доступ к высшим кругам британской аристократии, включая членов королевской семьи. Он так же часто посещал медицинские учреждения и исследовательские центры по всей Европе.

— Григорий Валерьевич, — обратился я