Вернуть Дворянство 5 - Дмитрий Крам

На третьем я понял, что ниже мне не надо и пошел изучать обстановку. Круглый зал и камеры в два яруса. Нижние закрытые специальной дверью с бронестеклом, а верхние обычные, с решетчатой стальной дверью.

Тут содержаться только одаренные. Это я понял. Причем были здесь люди всех возрастов, от детей и до стариков. Некоторые вполне мирно играли в шахматы сами с собой, спали, или читали книги, но были и откровенно сошедшие с ума.

Тетка с совершенно безумным взглядом, которая рвала волосы на себе по одному и запрокидывала голову беззвучно хохоча, а потом плача.

В одной из камер была голубоглазая девочка лет десяти на вид. Если бы не седые волосы, я бы не стал задерживать на ней взгляд, чтобы не оставлять на дне души рванный якорный шлейф плохого воспоминания, но она почувствовала мой взгляд, повернулась.

Я совершенно точно не был сокрыт от её глаз. По коже пошли мурашки. Испугался, что невидимость слетела. Но нет, все было в порядке. Просто ясноглазый ребенок, похоже, был настолько особенным, что даже гасители Сахарова не могли полностью задушить её потенциал.

Девочка помахала мне, а у меня сердце в клочья, чуть глаза не защипало. Я бросился прочь, понимая, что сейчас не в силах тут никому помочь. Никому кроме одного человека.

Я поднялся на второй ярус. Слева были металлические перила, от камер до них метра два. Я дошел до последней камере в ряду. Под серым старым одеялом спал седой патлатый мужик.

— Эй, — тихо позвал я. Вот гад бесчувственный.

Почему-то подумалось, что это может быть ловушкой на меня. Приманка на последнего припоследнего Благого. А что? Макаровы старый род, могут многое знать, в том числе и про силу крови побольше моего.

— Проснись! — зашипел я.

Мужик заворочался. Сел на кровати. Протер глаза правой рукой. Левой была культей, как и правая нога.

Худое изможденное лицо, серая ряса, будто на средневековом завсегдатаи казематов, из-под растянутого ворота проглядывают шрамы.

Родич не понял, что его разбудило, он приложил ладонь к груди, сморщился, глядя в окно, и такое страдальческое лицо сделал, что, казалось, сейчас завоет.

— Не поворачивайся, — тихо проговорил я. — Делай вид, что ничего не слышишь. Отвернись к стене, отринь все мысли, и внимательно прислушайся к силе крови, родич.

Он вздрогнул. Глаза остекленели. Мужик торопливо лег, накрылся. И спустя мгновенье я услышал выдох. Не совладал с эмоциями. Почуял. Не представляют, что у него сейчас в душе творится.

— Я сейчас возьму ключи, а потом мы в невидимости уйдем. Вопросов не задавай. Выполняй в точности все команды. Если понял, накройся с головой.

Он выполнил требуемое.

Я дошел до поста охраны этажа. Огромная связка ключей валялась на столе. Я тихо отцепил нужный, спасибо номера камер на бирках имелись.

Вернулся, немного начиная паниковать. Дар, если сравнивать его с мышцами, сейчас уже подрагивал от натуги.

Я вставил ключ в замок и тихо провернул. Вот сейчас был очень важный момент. Я поймал все лучи, которые камера собирает в свою линзы, и зациклил их, как бы обрезав от реальности, застопорив видимое ей.

Если не получилось, то нам конец.

Открыл дверь, тут же прикрыл за собой.

— Камера нас не видит. Я не знаю, насколько этот эффект. Делаем всё быстро.

Я достал из нагрудного кармана надувную бабу и накачав её, засунул под одеяло. Поправил немного, пригляделся. Ну вроде сойдет.

Узник пребывал в легком ступоре. Наверняка, представлял себе сотни видов побега за все года заточения, но ни в одном не фигурировал симулятор женщины.

— Ходить ты нехрена тихо не сможешь, — затараторил я. — Цепляйся рюкзаком. Быстро!

Родич явно не верил в происходящее. Это отчетливо читалось по его глазам.

Он взобрался на кровать, и уже оттуда уцепился мне за спину. Легкий для мужчины его роста, болезненно худой и пятидесяти кило нет.

Мы вышли. Я закрыл дверь. И тут услышал скрежет замка на этаже. На секунду замер прислушиваясь, и потерял то драгоценное мгновенье, за которое мог пробежать по площадке и спуститься с лестницы или вернуть родича на место. Вместо этого зачем-то выжидал. Немного растерялся, и в итоге делегация неожиданных гостей была уже возле подъёма, мимо никак не проскользнуть.

Дальше хуже. Дар уже трепетал, дрожал как руки, если их вытянуть и взять гантель. Но охранники начали подниматься.

Что делать⁈ Что ж вы так не вовремя, сволочи!

Единственное, что пришло в голову, это перемахнуть через ограждение и повиснуть на руках. Что и принялся сразу же исполнять. С учетом «рюкзака» это было непросто.

Судя по болтовне, с проверкой нагрянуло высокое руководство, и сейчас начальник тюрьмы перед ним тут пушил хвост, отплясывая павлином. Четверо человек были уже на расстоянии двух шагов.

Я висел, чувствуя, как забиваются мышцы, в особенности предплечья, и ощущая, как потихоньку слабнет хват одной руки родича. Надо было хоть имя спросить.

Делегация как раз проходила над нами, когда до меня дошло, что от спасенного пахнет камерой. Очень специфичный запах. Не воняет, он не мерзкий, но неприятный.

Сердце пропустило удар, когда идущий впереди высокий чин с целой коллекцией подбородков дважды шмыгнул носом, но дальнейшей реакции не последовало, они прошли до конца этажа, а затем повернули назад.

Я дождался, когда спустятся и кое-как перевалился через парапет. Еще и шумно дышать было нельзя, а очень хотелось. Кислорода отчаянно не хватало. Скупо сцеживая воздух, я все же поднялся на ноги и чуть пошатываясь побрел. Счет шел на минуты. Весь этот экспромт, может выйти боком.

Мне еще проблему дверей как-то решать. Хотя… Я вдруг понял, что не слышал, как они закрывались.

Едва спустился, возликовал внутри.

Двери были на распашку. Конечно, негоже начальству на обратном пути ждать, когда отворят. Пытаясь найти идеальный баланс между скоростью и бесшумностью, я двинулся на выход. Преодолел три двери.

Родич поначалу, вообще, забыл как дышать, а теперь, когда до выхода оставалось несколько поворотов его сердце колотилось так, будто ребенок мне в лопатку кулачком стучит.

Время таяло. Невидимость уже билась в конвульсиях, как задыхающийся под водой человек. Едва я вышел на крыльцо припустил со всех ног, ведь ворота были открыты. Тарахтели движками два белых армейских внедорожника, приглушая все прочие звуки в округе.

Я пробежал мимо. Один из курящих бойцов повернул голову, ведь ветра не