Военный инженер Ермака. Книга 1 - Михаил Воронцов

— Да уж… — сказал Шрам.

Прохор склонил голову, ухмыльнулся:

— А если таких пара десятков будет?.. Надо Ермаку показать.

— Надо, — ответил Шрам.

— Я так и хотел, — сказал я. — Сделать, попробовать, а потом, если понравятся, еще таких.

— Посмотрим, — коротко сказал Шрам. — А сейчас возвращаемся в город. Тела — забрать и похоронить на мусульманском кладбище. Так велел Ермак. Местным нравится уважительное отношение к мертвым, даже если те были врагами. Ссориться на пустом месте мы с ними не будем.

Несколько казаков пошли поднимать тела. Подождав, пока они уложат их на импровизированные носилки, мы отправились в город.

Весть о столкновении и моем самостреле разнеслась еще до нашего прихода. За воротами меня встречал не кто иной, как Ермак, с ним Матвей Мещеряк и еще несколько человек — как я понял, сотников и других руководителей отряда. Как это случилось, ума не приложу. Наверное, кто-то из пришедшего к нам на поляну отряда вернулся в город до нас и все рассказал.

Уже совсем стемнело.

— Ну-ка, покажи, что ты сделал… — попросил Ермак.

Я протянул ему самострел.

Он подержал его в руках, хмыкнул.

— Сильная штука… хочется посмотреть, как бьет, однако ночь для этого не то время. Утром будем разбираться.

Затем спросил у Никиты:

— Правда, что он тебя спас? Одного убил из самострела, а второго зарезал ножом, не побоялся с ним на саблю идти?

— Чистая правда, Ермак Тимофеевич, — склонив голову, ответил Никита. — Если б не он, я бы сейчас тут не стоял и не разговаривал. Бог мне его послал, не иначе.

Ермак рассмеялся.

— Бог, значит.

Затем насмешливо спросил у Мещеряка:

— А говорили — дьявол…

Мещеряк улыбнулся и развел руками.

— Значит, ошибались…

— Завтра будем решать, что делать дальше. А сейчас всем, у кого нет ночной работы, спать!

Люди разошлись. Я собрался тоже идти к себе, но меня остановил Никита.

— Приходи к костру у восточной стены. Я тебе расскажу, что тут и как. А то ж ты, наверное, все позабыл! Половину людей вспомнить не сможешь!

— Больше, чем половину, — согласился я. — Если расскажешь — буду очень благодарен!

— Я твой должник, сказал Никита. — Я теперь всегда тебе помогу.

… Ночь выдалась тихая, почти безветренная. Мы с Никитой сели у костра, недалеко от моей избы. Ветки потрескивали, огонь плясал на щеках, отбрасывая красноватые отблески на землю. Самострел лежал рядом. Я его захватил с собой. Первое оружие — это как первая любовь. Расставаться не хочется.

Никита сидел, скрестив ноги, с кружкой отвара в руках. Я впервые обратил внимание, насколько он молод. Двадцать один год, говорил он мне. А глаза выглядят куда старше. Многое они повидали.

— Хочешь знать, что тут? — начал он. — Ну слушай. Сейчас, стало быть, 7094 год от Сотворения мира. А в поход мы пошли в 7090. Четыре года назад.

Я прикинул в уме. Значит, по-нашему — в 1581 году. Всё верно.

Никита продолжил рассказ, часто останавливаясь, чтобы собраться с мыслями и сделать глоток отвара.

— Собрали нас Строгановы. Есть такие богатеи, на всю Русь гремят. Им царь Иван Васильевич сам добро дал: мол, идите, покоряйте земли за Камнем, ясак собирайте, да сторожите рубежи. А Ермака нам в атаманы поставили. Он раньше с Волжскими татарами воевал, славу себе добыл. Я с первого дня пошёл. Молодой, дурной… интересно же! Казалось, вот она, жизнь! Хотя и страшно было, честно скажу. В первых боях руки у меня дрожали. А потом… А потом привыкаешь. Или не живёшь.

— Вышло нас тогда человек восемьсот. Казаков, стрельцов, и прочих. Но много по дороге полегло. Сражений было не сосчитать — с татарскими князьями, с их союзниками. Кого разбили, кого к миру склонили. Кто умный — те ясак соболями царю платить согласились. Мы им не мешаем — торгуем, дружим. А глупые — те в землю легли.

— Сейчас остался у нас один большой враг — хан Кучум. Самый главный среди здешних татар. Только он, знай, не местный вовсе. Явился с юга, степняк. До него тут другие ханы были — свои, сибирские. Тайбугины. Те не против были стать под покровительство нашего царя. Но Кучум пришёл, их разбил и сел в Искере. Город этот имеет много названий. Искер — имя гордое, переводится с татарского как «старый город». Кашлык — звучит попроще, что-то вроде «поселения» или «крепости». Но наши обычно называют город Сибирью или Сибиром. Это имя тоже не они придумали, оно на местном означает «красивый». Но так и нам ближе, понятней. Сибирь — слово знакомое!

— Три года назад мы город взяли. Сил у Кучума было больше, чем у нас, это точно. Но он растерялся, бойцов толком не собрал. Город почти без боя достался. Ермак его не громил, не резал, миром взял. До этого, правда, разбили войско племянника Кучума Маметкула у Чувашского мыса. После этого и Искер сдался, и несколько родов остяков и вогулов, какие поначалу в войско Кучума вступили, бросили его, начали ясак платить.

— Местных мы вообще не обижаем, если те, конечно, на нас ножей не точат. С остяками, с вогулами — добрые у нас отношения. Торгуют, приносят мех, мясо, грибы, травы. Татары сибирские тоже не все за Кучума. Он злой. Без суда и разбирательств убивал — за слово, за взгляд. Люди такое помнят. Но есть среди них и враги до смерти. Мурза Карачи предложил договориться о союзе с Ермаком против Кучума. Пришел к нему на переговоры сотник Ивана Кольцо, с отрядом в пятьдесят человек… и всех мурза убил. Подло, обманом, в спину. Затем сбежал в далекие степи, туда, где сейчас Кучум. Тот щедро одарил его за предательство. Но мы еще встретимся, и пожалеет мурза о том, что появился на свет. Мы похоронили братьев, но тела Ивана так и не нашли.

— Кучум после потери Искера ушел в земли барабинские, в степи за Иртышом, и силы копит. Говорят, несметное войско собрал, со всех концов воинов к себе привлек. Но сейчас он с небольшим отрядом неподалеку от нас. Поймать бы его, да сложно это…

— Мы готовимся. Вторую стену вокруг города поставили.