Русская Америка. Сухой закон 3 - Михаил Дорохов

и хорошо. Я познакомлю вас с моим братом Альфредом. Он начальствует над полицией города. И занимается… щепетильными поручениями. В случае чего вы можете смело обращаться к нему. Кстати, во-он за тем столиком сидит Джованни Розетти, — и он не глядя быстро махнул вилочкой куда-то в сторону сцены, на которой Эдди Кантор раскланивался публике, пока она в третий раз требовала его выступления на бис.

Я достал пачку сигарет и сделал вид, что не спеша оглядываю зал и дам, щеголяющих красивыми платьями. За столиком около сцены в окружении трёх худеньких молодых ночных бабочек с белоснежной кожей сидел смуглый пожилой итальянец. Он уже тщательно скрывал свой возраст и залысину крашенными, уложенными волосами. На нём был дорогущий фрак. Покручивая один завитый ус, он что-то нашёптывал на ухо одной из дамочек, а она хихикала, изображая смущение.

— Приехал на скачки. И спустить большую сумму в казино. Ему никогда в них не везёт, — усмехнулся Наки.

Я посмотрел на него недоверчиво.

— Что? — удивился он, — Да я даже как-то дал команду «подкручивать» ему, а всё равно игра не идёт!

И мы вдвоём рассмеялись.

* * *

Я склонился над картой Атлантик-Сити, освещённой одинокой лампочкой, висящей под потолком.

— Конюшня находится здесь. Все лошади в ней. С другой стороны пристань и много гуляющих. Сомневаюсь, что тут стоит кого-то ждать. Но двух человек всё равно нужно поставить на всякий случай. Большие окна закрыли полностью на несколько засовов. Внутри тоже есть люди.

— А вентиляция? — тут же спросила Блум.

Она резко наклонилась над картой, хотя вряд ли могла увидеть там что-то кроме плана квартала. Её локон коснулся на долю секунды моей щеки.

— Сделали вверху. Степан позаботился, — я указал на казака.

— Всё окей, мисс, — кивнул он, — Я с лошадьми с детства… — он с трудом нашёл нужные слова на ломанном английском, но Брауни поняла его.

Вообще, казак поначалу снисходительно глядел на холеную девицу, которая возится с лошадьми. Но понадобилось совсем немного времени, и я увидел, что скепсис сменился глубоким уважением. Пару раз сегодня я замечал, как казак удивлённо качал головой и что-то бурчал себе в усы из разряда: «эка даёт», когда девушка в очередной раз давала указания конюхам.

— С другой стороны доки. Там люди Альфреда Джонсона. Полиция там никого не пропустит. Блум, что там ваш брат? Где он, кстати?

— Я говорила с ним, всё в порядке. Очень волнуется. Остался у себя в номере отдыхать. Ему завтра предстоит очень много сделать по организации скачек. Правда, ворчал, что за ним по пятам ходят люди, которых вы выделили для охраны.

— Они и сейчас дежурят у дверей номера, — кивнул Синицын.

Зазвенел телефон. Все посмотрели на меня, и я снял трубку:

— Слушаю.

— Это Громов. Есть важные новости.

Я сделал успокаивающий знак присутствующим:

— Минутку.

И затем ответил Вите:

— Что за новости?

— Ты просил выйти на тех парней, которые пытаются запугать начальство Давида Сарнова. Чтобы выкупить право на радио.

— Не томи!

— Они готовы встретиться с нами завтра или послезавтра вечером. Я сказал, что ты в отъезде.

— Лихо! Послезавтра. Сразу после скачек мы поедем в Нью-Йорк. Сначала похороны наших бойцов и затем уже увидимся с ними. Это первый день Сухого закона. Чем меньше я буду мелькать около наших точек, тем лучше. Так что всё складывается отлично. Все виски перевезено?

— Оно уже в Балтиморе.

— Отлично. Стоит поберечься. В первые дни будут массовые облавы. Поэтому на складах в Нью-Йорке не должно быть ни ящика спиртного.

— Я помню.

— Это всё?

— Да, свяжусь с этими залётными и дам тебе знать.

— До связи.

Я положил слуховую трубку и задержал руку на её холодной полированной поверхности.

— Всё хорошо? — спросила Блум, подходя ближе.

— Да, скоро должно решиться ещё одно важное дело. А здесь, раз всё закончено, мы можем ехать в отель.

* * *

Остановились мы не в «Ритце», как нам предлагал Наки, а в небольшой гостинице. Она находилась на отдалении от набережной. Хотелось выспаться и провести время в спокойствии. Фешенебельная резиденция Джонсона и так была шумной, а после полуночи вообще превращалась в место адского разгула.

«Паккард» остановился около отеля, и я вышел первым, огляделся и открыл дверь девушке.

— Куда направитесь с братом после скачек? Обратно в Кентукки?

— Нет. Нам нужно с ним в Нью-Йорк. Уладить кое-какие дела. И встретиться с двумя покупателями. Они хотят приобрести сразу несколько трёхлеток.

— Тогда нам по пути, если, конечно, вы не хотите остаться в Атлантик-Сити, — улыбнулся я.

— Нет, это место меня не прельщает, — пожала плечами Блум.

— Не любите казино и аттракционы?

— Я бы предпочла театр.

— Бродвейский мюзикл?

— Скорее, классику. Люблю ходить в «Хадсон», когда бываю в Нью-Йорке. Там ставят неплохие современные постановки.

Я еле удержался от смеха. «Хадсон» сейчас — островок «старой» драматургии на Бродвее. А вот после войны станет театром для взрослых, а потом и вообще знаменитым ночным клубом «Савой».

— Мне тоже нужно уладить кое-какие дела по приезде в Нью-Йорк. А затем, если вы будете в городе, я приглашаю вас в театр. Выбор спектакля за вами.

— Обязательно подумаю, — улыбнулась Блум, — Холодно. Ветер от океана уже сильный. Даже удивительно, что кто-то спит с открытыми настежь окнами.

Я поднял голову туда, куда показала моя спутница, и увидел прямо над козырьком отеля открытое окно. Полупрозрачная занавеска вылетела наружу из-за сквозняка и развевалась, словно флаг.

Я нахмурился:

— А это не номер Дэнниса?

Девушка озадаченно посмотрела на меня и затем неуверенно протянула:

— М-может быть…

— Матвей! Отвечаешь головой за мисс Брауни! Блум, оставайтесь здесь!

Я рванул на себя дверь отеля и пушечным ядром пронёсся по небольшому фойе под удивлённым взглядом и возмущёнными окриками портье. На ходу доставая верный Кольт, взлетел на второй этаж и свернул в коридор.

Рядом с номером Дэнниса сидел один из бойцов Синицына. При виде меня он вскочил со стула, но я ринулся мимо и рванул на себя ручку двери. Забарабанил в неё:

— Дэннис!

И тут же отошёл в сторону на случай, если через дверь будут стрелять. Затем постучал опять. На шум из соседнего номера выскочил ещё один охранник.

— Алексей Иваныч?

— Выбивайте