Адвокат вампира - Елена Комарова

понимаю… Вам претит излишнее внимание со стороны толпы. Мы похожи в этом, я тоже в некоторые моменты люблю уединение. А что вы скажете об ужине? Мой слуга, я привез его из Трансильвании, превосходно готовит. В моем номере в отеле нам никто не помешает.

– Увы, – Ирен со значением посмотрела собеседнику в глаза. Чего больше в его предложении: наивности юности, незнания иностранца или же простого нахальства? – В Лондоне приходится мириться с массой условностей. Мужчинам простительно вести себя дерзко, но женщинам следует беречь репутацию и остерегаться подобных разговоров. – Она очень надеялась, что граф правильно поймет ее.

– Прошу великодушно меня простить, – сказал он, обаятельно улыбаясь, – я не слишком хорошо знаком с местными обычаями. Стало быть, салон не подходит? Да, здесь тоже не избавиться от посторонних глаз и ушей. Где же полагается вести такого сорта беседы, чтобы нас никто не побеспокоил? Может… в ванной комнате?

Ирен решила, что ослышалась, и, боясь уточнять, что именно собеседник имел в виду, списала все на определенный языковой барьер, ведь английский не был родным для гостя. Она поднялась, коротко кивнула, давая понять, что разговор окончен, и подсела ближе к лорду Хэвишему, который немедленно призвал ее в свидетельницы того печального факта, что климат Англии меняется в худшую сторону.

Профессор Ван Хельсинг рекомендовал ей избегать графа – и она по здравом размышлении решила воспользоваться его дружеским советом.

После бала у леди Аскот мисс Адлер нанесла только те визиты, что были необходимы для поддержания приличий, избегая домов, где могла бы встретить носферату, затем, выяснив окольным путем, что он заядлый театрал, отклонила несколько приглашений, в том числе в любимый Ковент-Гарден. Вместо этого она уединилась в библиотеке. Некоторые книги ей прислал лично Ван Хельсинг, их изучение заняло немало времени, она даже выписала некоторые сведения в свой дневник. Кажется, теперь она лучше понимала, с кем имеет дело.

И вот, пожалуйста, – она встретила его в гостиной леди Мод!

Первой и вполне естественной реакцией Ирен было желание тайком осенить себя крестным знамением. А затем она не без изумления поняла: граф имеет на нее определенные виды, иначе не стал бы на виду у всех затевать разговор, разве что в его стране так принято. Но это весьма сомнительно.

Интересно, размышляла Ирен, участливо кивая миссис Уолш, которая по знаку леди Мод начала какую-то нравоучительную историю, интересно, в качестве кого этот господин ее рассматривает? В одной из книг она читала, что вампиры любят играть со своей жертвой, как кошка с мышкой, однако манеры графа не походили на поведение охотника. Скорее он заигрывал, весьма откровенно, надо заметить, но с подлинным очарованием. Это было непонятно и немного пугало. Хотя, незаметно вздохнула Ирен, неизвестно, чего следует опасаться больше, носферату или сплетен, которые непременно разлетятся среди здешнего общества – даже нескольких слов, которыми они обменялись с графом, будет достаточно. Поглощенные светскими беседами дамы, как правило, не упускали из виду ничего.

Вдруг в разговоре случилась заминка. Причина выяснилась очень скоро: прибыл еще один гость. Со своего места – между лордом Хэвишемом и полковником Пирсом – Ирен не сразу сумела разглядеть, кто стоит в дверях, но от нее не укрылся тот факт, что граф с воодушевлением поспешил навстречу таинственному визитеру. Сердце Ирен кольнула… неужели ревность? Спустя еще два взмаха веером она узнала, кто так увлек ее юного знакомца, и признала свое поражение. В почтительном поклоне над рукой леди Мод склонился мистер Дориан Грей.

– Вы опоздали, сударь, – сказала леди Мод.

– Пунктуальность, дорогая леди, опасная вещь, она съедает слишком много времени! – ответил Грей.

Они с Ирен когда-то были представлены друг другу, уже не вспомнить, кем. Мистер Дориан Грей унаследовал огромное состояние, что позволяло ему удовлетворять свою пылкую страсть к искусству. Это поклонение принимало порой странные формы – по слухам, он, например, выкупил все картины, а к ним все эскизы и наброски одного лондонского художника, чтобы затем подарить его работы Музею изобразительных искусств. Эксцентричность сквозила и в других поступках мистера Грея. За ним тянулся шлейф самых невероятных слухов и предположений.

Впрочем, красота всегда привлекает к себе внимание и провоцирует слухи. А Дориан Грей был красив. Никто не знал его точного возраста, но в светском обществе некоторые джентльмены и леди утверждали, что были знакомы с мистером Греем еще двадцать лет назад, из чего следовал вывод, что этому человеку никак не меньше сорока. Время было не просто милосердно к нему, оно вовсе не коснулось его лица своей безжалостной рукой. Свежая кожа, белокурые волосы, лежавшие небрежной волной, прекрасно очерченный надменный рот, идеальная линия лба, великолепно вылепленный нос, – редко встретишь такие гармоничные лица. Они так и просятся на полотно. Но мистер Грей неизменно отвергал все предложения художников. Он никогда никому не позировал, запрещал делать фотографические снимки, кажется, он терпеть не мог даже зеркала.

Не отличаясь выдающимся ростом, мистер Грей, тем не менее, смотрел свысока на всех – или же такое создавалось впечатление у его собеседников. Где бы он ни появлялся, его персона везде вызывала жгучий интерес. Что бы он ни говорил, его высказывания сразу подхватывали и повторяли.

Ирен интересовал этот человек. Вокруг него так остро чувствовался ореол тайны, что пройти мимо и не обернуться было выше всяких сил.

Чтобы не терять мистера Грея из поля зрения, Ирен пересела к леди Мод.

– Мне стоило большого труда заполучить его, – произнесла та, подавая чашку чая, и пояснила, видя удивление в глазах Ирен: – Он забавно говорит. Сущие гадости, но столь изысканно, что невольно залюбуешься. Пусть молодежь развлекается, а мы, старики, будем наблюдать за ними. Ничего другого нам не остается.

– А как же давать советы? – спросила Ирен.

– Ах, милочка, в молодости мы никогда не следуем советам старших, а в старости так любим всех поучать… Видите, это слова мистера Грея.

Ирен молча отпила из чашки.

Тем временем вокруг мистера Грея уже образовался кружок из желающих послушать его.

– Ну, моя дорогая, – сказала леди Мод. – А мы с вами поговорим о предстоящем рождественском концерте.

– Прошу прощения? – Ирен, с интересом наблюдавшая, как ее недавний поклонник переходит в стан противника, не сразу поняла, что пожилая дама обращается к ней.

– Рождественский концерт, – терпеливо повторила леди Мод. – Ежегодно я устраиваю бал под Рождество, и на нем всегда бывает концерт и благотворительный аукцион. Все деньги мы потом передаем в приюты.

– О, я помню, – кивнула Ирен, – в позапрошлую зиму в Лондоне я…

– Вот и чудесно! – воскликнула леди Мод, чем привлекла внимание мистера Грея. Тот плавно повернулся к ней и спросил приятным голосом:

– Что вы находите чудесным, миледи? Неужели лондонскую зиму?

– Конечно, нет, – с материнской улыбкой качнула головой леди Мод. – Она пагубно влияет на мой артрит. Я рада, что мисс Адлер согласилась примкнуть к нашему маленькому обществу, – и старушка заговорщицки подмигнула Ирен, так что той стало не по себе. – Мисс Адлер будет выступать на концерте!

– Как мило, – приподнял одну бровь Грей. – Мисс Адлер любит Рождество или, быть может, сирот, которые получат щедрый подарок?

– В нашем обществе принято любить и то, и другое, – ответила Ирен, призывая на помощь весь свой актерский опыт. Леди Мод не оставила ей иного выбора, кроме как поддержать идею о том, что она будет выступать. С какой бы радостью Ирен попортила ей прическу… если бы только могла себе позволить подобное.

– Итак, вы будете выступать, – мистер Грей подошел к Ирен, и она поняла, что почти против собственной воли не спускает с него глаз. Она всегда была немного авантюристкой в душе; мужчины, в которых была некая таинственность, возможно, даже опасность, привлекали ее гораздо сильнее прочих. Маленькая слабость, которую она позволяла себе в прошлом. Но готова ли она позволить себе подобную слабость в настоящем?

– Я