Турист - Антон Витальевич Демченко

Ольге ввиду её собственной занятости. А дела… дела я отложил. Собственно, за это время в нашем разросшемся хозяйстве попросту не возникало проблем, требовавших моего личного вмешательства. Близняшки с успехом справлялись с надзором за работой найденных Северским строителей, Гдовицкой и Вербицкая занимались проверкой и дополнением данных, полученных мною от Дитца и Рауса, Елизавета пропадала в лаборатории, время от времени прерывая свою учёбу и опыты воркованием со столь же редко выбирающимся из своей мастерской Вячеславом… в общем, все были при деле и, самое главное, не чапали меня за нервы, как говорил один мой знакомый из того, прошлого мира.

Впрочем, это не мешало мне самому отвлекать их от дел. Точнее, вытягивать своих учеников и учениц на обязательные тренировки. И да, именно учеников. Помимо учёбы заглянувшего в гости к Марии Леонида, каждое утро я открывал окно не только в Кострому, вытягивая на тренировку близняшек, но и в московский бестужевский особняк, чтобы пригласить на очередное занятие главного охранника моего тестя. Аристарх Макарович, наконец-то, нашёл время для повышения своей квалификации эфирника и с удовольствием выбирался из душной летней Москвы в Карпаты. И надо отдать ему должное, перед каждым визитом ярый демонстративно оставлял свой коммуникатор на столике прихожей московского особняка, а оказываясь на базе «Гремлинов», не пытался определиться на местности иными способами. Понятное дело, что в такой демонстрации отсутствия намерения узнавать место расположения базы было больше игры, но… приятно, да. Не скрою.

Но, честно говоря, я бы покривил душой, если бы сказал, что во время вынужденного отдыха на Апецке был занят лишь тренировками своих учеников да общением с женой. У меня нашлось время и на изучение блюфростов, и на чтение документов и книг, рекомендованных бывшим егерем, а ныне управляющим московских владений Бестужевых. Но всё когда-нибудь заканчивается, завершился и этот короткий период затишья.

Первым звоночком стал доклад Гдовицкого по порученному ему делу. Владимир Александрович не поленился и притащил в мой кабинет целый ворох бумаг, составленных не без деятельного участия нашей с ним ученицы. Мария Вербицкая, несмотря на присутствие на Апецке сильного отвлекающего фактора в виде своего суженого, отнеслась к заданию с завидной скрупулёзностью и за одну неделю систематизировала огромное количество информации по заказчику подставы «Гремлинов», занимавшему, как выяснилось, немалую должность в Центре Содействия.

— Славно-славно, — выслушав доклад Самурая и внимательно прочитав подготовленный им доклад, я кивнул. — Что ж, личность заказчика подтверждена, теперь можно и заняться им по-настоящему. По принципу «око за око, зуб за зуб», так сказать.

— Я думал, ты хочешь через него подобраться к Центру, — прищурился Гдовицкой.

— Зачем? — пожал я плечами в ответ, старательно сдерживая вздох. Понять, что Владимир Александрович по своей «учительско-тренерской» привычке опять решил устроить мне проверку, было несложно. Но… ай, хотя бы прежних ошибок не повторяет, уже хорошо. — ЦС нам не соперник и не враг, а вот этот конкретный разумный таковым является. Не соперником, но неприятелем точно.

— Уверен? — протянул Самурай. — Если вспомнить не такие уж давние события, то противостояние с нами начал именно ЦС. Повышение цен, исчезновение с рынка и торговых площадок самого Центра необходимых для работы отряда деталей и материалов…

— Уверен, — кивнул я в ответ и, принимая правила игры собеседника, ткнул пальцем в один из листов его собственного доклада. — Вспомни, Владимир Александрович, какую должность занимает этот самый Герман Наильевич Ефимович в структуре организации?

— Заместитель главы Торгового стола, — не глядя в бумаги, произнёс Гдовицкой и, изображая сомнение, покрутил головой. — Ну, если смотреть с такой точки зрения, то… да, у него были все возможности для устроения бойкота «Гремлинов» на торговых площадках. Но кто сказал, что это действие не было санкционировано его начальством?

— И в Сигету-Мармацией с приказом устроить подставной заказ для «Гремлинов» его тоже начальство наладило? — я хмыкнул. — Можно подумать, для такого ерундового дела у столь серьёзной организации, как Центр, не нашлось исполнителя рангом помельче… Или персонажа, официально с ЦС не связанного вовсе. Да и вообще, насколько я понимаю реалии, подобные операции должны проводиться через службу безопасности, и никак иначе. Я не прав?

— Почему же… прав, — невозмутимо кивнул Гдовицкой и, поднявшись с кресла, отошёл к кофемашине. Агрегат зажужжал и по кабинету поплыл аромат кофе. Ну, это, конечно, не джезва на песке, но всяко лучше растворимого. Я кивнул в ответ на вопросительный взгляд повернувшегося ко мне собеседника, и тот тут же поставил в машину ещё одну чашку. Дождавшись, пока агрегат закончит работу, Владимир Александрович плюхнул в чашки по кусочку сахара и, поставив одну из них передо мной, уселся в кресло. Отхлебнув глоток ароматного напитка, он на миг прикрыл глаза и, проглотив выпитое, продолжил фразу, словно и не прерывал её на полуслове: — … прав, если задача была поставлена… м-м… официально, скажем так. Но! Видишь ли, в чём дело, боярин… В подобных организациях случается, что у власти находятся не единомышленники или единоличные управляющие, а группы лиц. Влиятельные, со своими интересами, порой противоречащими целям коллег, к тому же подчас интересы этих групп ставятся их представителями выше общего дела. И вот в подобных случаях, чёткая вертикаль власти… официальной власти в организации, я имею в виду, частенько подменяется личными связями таких групп. Если предположить, что против «Гремлинов» отчего-то решила выступить подобная группа управленцев ЦС, в которую не входит глава службы безопасности или кто-то из его заместителей, то…

— Вполне возможно, — отозвался я. — Но это будет означать лишь одно: наш фигурант должен выжить… хотя бы для того, чтобы поведать о том, кто именно из верхушки Центра настропалил его действовать против «Гремлинов». Но, Владимир Александрович, я и не собирался решать вопрос с Ефимовичем столь радикально. И уж точно не свернул бы ему шею, предварительно не допросив о причинах столь странной нелюбви к нашему отряду, сподвигнувшей Германа Наильевича на откровенно враждебные действия в отношении людей, не причинивших ему никакого вреда.

— Кирилл, по-моему, ты слишком легко относишься к убийству, — хмуро проговорил Владимир Александрович, рассеяно рассматривая дно своей уже опустевшей чашки. От такого заявления я даже опешил… на миг. Но почти сразу оправился. Закурил сигарету и уставился на собеседника через поднимающийся к потолку дым в ожидании продолжения столь интересного… заявления. Но не дождался. Гдовицкой молчал, кажется, решив, что я должен объясниться… или оправдываться? Вот уж вряд ли!

— Владимир Александрович, —