Первый Артефактор семьи Шторм - Юрий Окунев

— Видимо они не успели. Иначе бы битва закончилась иначе. Сила одного бога в руках человека, — я покачал головой. Это даже пугало, честно сказать.

— Возможно. А вдруг успели?

Она посмотрела на меня, я в ответ поднял бровь.

— Мой дар включился из-за другого. Можешь здесь мне поверить, пусть это и сложно: если бы мне вкачали силу артефакта, в который заключена сила целого бога, то никакая бы женщина неправедного поведения не смогла загнать меня под шконку в моём собственном доме!

В гневе развернулся и махнул руками сверху вниз. Еле заметная волна воздуха зацепила стоявшую у стены гаража доску. Она с грохотом рухнула на соседние, вызывав цепную реакцию и очень много шума.

Через двадцать секунд раздался стрёкот электричества: Андрей сбегал по ступеням крыльца, выставив кулаки, покрытые искрами. Шофёр добродушно целился из пистолета-пулемёта, пытаясь найти мишень.

— Ловко, — кивнул им я. — Надеюсь, что, когда за нами действительно придут, вы также быстро среагируете. А то бабушка расстроится, да?

Я подмигнул им, чем вызвал судорогу на лице Сухова и смешок водителя. Елизавета Васильевна покачала головой:

— Пройдёмте внутрь, я должна вам показать ещё кое-что.

Мы вернулись в дом, прошли до целой лестницы на второй этаж, но вместо того, чтобы подняться, Лиза пригнулась и прошла под неё, коснулась стены рукой, и декоративная панель ушла в сторону.

Этой я не помню. Смотрю, предки любили тайные комнаты.

— Тебе и не говорили. Только люди с даром могут сюда войти. Зачем маль… тебя расстраивать. — Она прикусила язык, поняв, что сказала бестактность.

С другой стороны, она права: зачем мальчика обижать? Он и так переживал из-за отсутствия Дара. Вон, даже артефакты пробовал делать, не имея ни сил, ни таланта.

За панелью оказался спуск вниз по каменной винтовой лестнице. Судя по массивным блокам и грубой шлифовке, строили её давно. Лишь ступени, отполированные шагами за многие годы, блестели в лёгком свете автоматических фонарей.

В самом низу нас ждал квадратный зал и несколько дверей. Посередине стояло что-то вроде алтаря, только силы в нём не чувствовалось — скорее всего декоративный или давно забытый. Зато из дальней двери с символом птички тянуло такой мощью, что меня прям повело в ту сторону. Я успел коснуться её рукой, почувствовать тепло, но Лиза меня взяла под локоть и повела дальше:

— Темница. По твоей просьбе Максим сидит здесь. Ждёт твоего решения, — в её голосе мелькнуло недовольство.

— Он предал тебя, предал семью. За такое изгоняют и даже убивают. Знаешь почему?

Она упрямо нахмурила брови. Я усмехнулся.

— Потому что он обязательно повторит ещё раз. Поэтому пусть пока помаринуется. Мы тем временем поговорим с его подельником.

Мы подошли к другой камере, я открыл дверь, вошёл внутрь. Два на полтора, откидная койка, тонкий матрас, проточная вода и дырка в полу. Укрывшись тощим выцветшим полосатым одеяльцем, спиной у нам лежал парень лет двадцати. Чуть косые мощные плечи, шрам у основания шеи.

Когда он повернулся, я увидел карие глаза, широкий нос и упрямый, чуть в складочку, лоб. Смотрел он зло.

— Имя? — начал я.

— Пошёл на…

Он не закончил, как поток ветра скинул с него одеяло. А должен был впечатать в стену.

— Сквозняком хотите замучить? — ухмыльнулся он. — Или дамочка хочет посмотреть, как выглядят настоящие мужчины.

Он потянулся, чтобы снять майку, но я схватил его за руку. Парень ловко перехватил мою кисть, сжал пальцы и заломил руку уже мне. От боли в глазах брызнули искры, а парень продолжил движение, роняя меня на пол.

Идиот! Ты не в своём теле, без магии и артефактов! О чём ты думаешь⁈

Грабитель сосредоточенно ломал меня, и я вдруг почувствовал, как накатила паника. Я старался бить его руками, ногами, насылать на него ветер, но ничего не помогало.

«Он убьёт меня! Навсегда!»

В судорожной попытке потянулся к окружающей материи, надеясь найти зацепку, нож или хотя бы кусок металла. Однако единственное, что я чувствовал — горячий, злобный шар.

Я видел его не глазами, и даже не Взглядом артефактора, а каким-то внутренним чутьём, той панической частью, что пыталась выжить в моменте.

Шар кипел и бурлил, как маленькое термоядерное солнце, не давая прикоснуться к себе. Попытка дотянуться к нему приносила ещё больше боли, а в юном теле не было физических сил победить в этом бою: противник был мощнее, опытнее. И готовым убивать.

Это я понял, когда перестало хватать воздуха. Отвлёкшись, упустил момент, когда грабитель окончательно повалил меня на пол и начал душить. Его карие глаза смотрели с презрением, а губы довольно улыбались.

Лиза попыталась оттащить его, но получила удар в грудь и отлетела к дверям, после чего затихла.

«Вот сейчас бы помощь бы пригодилась», — подумал я. Но мои мысли остались неуслышанными. Темнота накатила, оставив только режущую боль в лёгких и шее.

За боль я и цеплялся из последних сил.

Боль. Ненавистная, но такая знакомая. С неё всё начиналось когда-то давно. Именно она создала меня. И теперь она, как преданный союзник, подающий последнюю пачку патронов, стоит рядом и подмигивает: «Ну, что? В последний раз?»

Не дождётесь.

Правую руку обожгло. Раздался грохот. В груди бухнуло. Сердце замерло на мгновение, пронзив тело ещё большим страданием. А затем из лёгких, из самых дальних уголков, где нападающий запер остатки воздуха, поднялась волна. Она закрутилась, создавая воронку торнадо, выворачивая наизнанку бронхи и альвеолы, вырываясь наружу через пережатую, почти сломанную трахею.

Горячий, как пустыня, воздух копьём пробил преграду и ударил в чужое лицо, сдирая с него кожу на лбу. Словно наждак, он снял плоть, обнажая кусок черепа. Карие глаза удивлённо округлились, а затем рот врага раскрылся в крике.

Но звука не было. Я сжимал его в своих объятиях, не давая воздуху выйти. Я почти видел, как внутри него формируются облака, готовые вылиться дождём из крови и страдания.

Боль — инструмент и союзник богов, а не людей. Запомни.

Через мгновение нападавший затрясся в судороге и упал на меня без сознания. Я отпустил сжатый в нём воздух и тело задышало. После этого я столкнул его с себя, закрутил руки тонким одеялом, подошёл, качаясь, к Елизавете. Проверил пульс на изящной шее, убедился, что ниточка пульсирует и лишь после этого поднял её на руки и вынес из тюрьмы. Положил на алтарь.