Фантастика 2025-97 - Владимир Георгиевич Босин

считают себя готовыми к становлению высшими, хотя более старшие родственники смотрят на них, как на несмышленышей. У нас в клане нет тех, кто достиг двухсотлетнего возраста, когда жизнь тупо начинает надоедать и мысль о смерти кажется чем-то заманчивым. Пока – нет. К тому моменту, как появятся, методика продления жизни должна быть отработана. Вот меня и натаскивали на то, чтобы задавал правильные вопросы и приносил в клювике ответы. От которых, честно говоря, вопросов становилось только больше.

Короче говоря, первая неделя ушла на передачу полученных знаний. То есть я и раньше письма домой отсылал со сведениями, но в них писал далеко не всё из соображений безопасности. Сову, всё-таки, перехватить можно. Попутно родственники примерными контурами обрисовали то, что конкретно мне предстоит изучить этим летом, чтобы с новыми силами приставать к портретам. Рифма, блин.

Когда неделя прошла, и из меня выдоили всё, что могли, отдых закончился. Нет, серьёзно – дед Джарвис так и заявил. Приперся в семь утра, устроил раннюю побудку и обрадовал известием, что нам предстоит много работы. Дескать, ему не нравится отставание от внутриклановой программы обучения, а что там в Хогвартском табеле написано, значения не имеет. Надо своих догонять.

Теперь смотрим. Утром, до завтрака, занятия с дедом. После завтрака надо идти к прадеду Питеру, тот в привычном стиле выдавал задания и опрашивал пройденный материал по окклюменции и чарам. Затем обед, небольшой отдых и час с мамой, тоже чары. Ближе к вечеру меня терзали три жестокие женщины, поочередно – бабушка Джулия с зельеварением, невестка Илона с рунами и госпожа Мелисса, не знаю, как правильно назвать нашу степень родства. Короче говоря, она помогала с медициной. Совсем вечером, когда с работы возвращался Кеннер, они с дедом на пару гоняли меня ещё часик-другой. Они не особо усердствовали и вечерние занятия скорее рассматривали в качестве своеобразных семейных посиделок, потому что женщины тоже приходили и о чем-то своём шушукались, но мне хватало.

В таких условиях времени и сил на общение со сверстниками банально не оставалось. Не то, чтобы очень хотелось, но сам факт!

По понятным причинам мой день рождения в этом году не отмечали. Седрик Диггори погиб за неделю до него, двадцать четвертого июня, настроения праздновать не было совершенно. Народ всё прекрасно понял и моё решение поддержал. На присланные подарки я ответил благодарностями, попутно слегка пожаловавшись на жестокосердие родственников. Из ответов стало ясно – достаётся всем. Даже Луна отписалась, что отец учит её чему-то своему, родовому, и что устаёт она страшно. Учитывая, что прежде девочка не жаловалась никогда, нагрузки должны быть очень серьёзными.

Кеннер рассказывал, в Министерстве творится всякая дичь.

— Турнир закончился скандалом, европейцы воспользовались поводом и выражают недовольство. В последние лет пять Британия набрала веса в международной политике и это многим не нравится, — пояснял дядюшка. – Неудачу свалили, само собой, на покойного Крауча. Теперь его людей убирают. На место уволенных приходит народ, может, и умный, только работы не знающий, отсюда постоянный поток мелких косяков, с которыми приходится разбираться. Мне-то хорошо, меня повысили, но в целом эти перестановки нам ещё долго будут аукаться.

— Повысили? Ты же сам в Министерстве недавно работаешь?

— Два с половиной года, скоро три, — похвастался Кеннер. – По нынешним меркам, ветеран. Я же говорю – людей Крауча убрали. Кого-то с концами, кого-то перевели на должности в других департаментах. Ну и сторонников Дамблдора тоже чистят.

— Его заявлению про Неназываемого не верят?

— Ты знаешь… Не хотят верить.

Накат на директора в прессе шел мощнейший. Сильнее всего, разумеется, старался «Ежедневный пророк», другие про-министерские издания пользовались меньшей популярностью и потому особого толка от них не было. В противовес им, принадлежащие Гильдиям журналы Дамблдора поддерживали, пусть и с оговорками – у Гильдий к нему тоже имелись претензии. Самая популярная газета магического мира, «Новости», публиковала статьи разного, иногда диаметрально противоположного содержания; всякие нишевые издания придерживались мнения, спущенного сверху, от владельца.

Надо сказать, тему не проигнорировал никто. Всё-таки авторитет у Дамблдора огромный, к тому же великий волшебник с точки зрения чистокровных – фигура сакральная. Это не президент, переизбираемый раз в четыре года, к великим относятся примерно как к монархам в Средневековье. То есть сколько бы Министерство ни утверждало, что причин для паники нет, многие считают возрождение Неназываемого свершившимся фактом и действуют, исходя из него. Потому, что в дело вступает вера.

— А сам что думаешь?

Кеннер пожал плечами.

— Ну, что-то Поттер точно видел. Но вот что?

Понимаю. Даже я, школьник, смогу создать иллюзию, которую с первого взгляда не раскусишь. Конечно, подготовка потребуется, и всё же. А если тем же займутся опытные взрослые маги, разбирающиеся в трансфигурации, химерологии, големостроении, менталистике, чарах и сотне иных наук? Вот то-то же. Поэтому к Поттеру, что бы там в газетах про него ни писали, у населения особых претензий не было. Лжецом его не считали. Говорили, что мальчишка искренне заблуждается.

— То есть в то, что он сошел с ума, ты не веришь?

— Тут, скорее, тебя надо спрашивать, ты же с ним учишься. Похож Поттер на психа?

— Нет. Парень, конечно, перед отъездом был не в себе, но рассуждал здраво.

— Ты с ним разговаривал?

— Не я, — пришлось уточнить. – Парвати Патил. Она рассказала Падме, а с Падме мы переписываемся.

— Твоя девушка? – заулыбался Кеннер.

Это, кажется, какой-то рефлекс. Каждый взрослый стремиться узнать у подростка, есть ли у него/неё девушка/парень, чтобы в ответ на смущенное отнекивание с удовольствием позубоскалить. Сам таким был, со мной фокус не пройдёт.

— Пока – нет. Я рассматриваю её в качестве кандидатки в мой гарем, но окончательно не определился.

Главное, рожу держать серьёзной.

— Какой гарем? – улыбка дядюшки потускнела.

— Обычный. По моим прикидкам, семья, в которой на одного мужчину приходится две-три женщины, является более устойчивой и имеет больше шансов воспитать многочисленное потомство. То есть мужчина работает, одна жена служит дополнительным добытчиком, вторая занимается детьми и ведет хозяйство. В случае, если кто-то погибнет, его роли с легкостью примут на себя оставшиеся.

— А…ага. А с девушками ты эту концепцию обсуждал?

— Она ещё не сформулирована окончательно. Хочу посоветоваться с мамой, с Илоной. Как думаешь, что они скажут?

— Скажут они много чего…. Так, стоп. Ты издеваешься?

— Конечно. Разве не очевидно?

Кеннер медленно вдохнул и выдохнул.

— Ладно, один-ноль. Но