Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

Он медленно обвёл всех взглядом, тяжёлым, испытующим, словно давая всем осмыслить всё то, что он им только что сказал.

– Мы посчитали его… слишком простым. Слишком обычным. Слишком покорным. А он… Всё это время молчал. И рос. И если бы не случайное замечание старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, мы бы до сих пор думали, что он никто.

И тут, прежде чем старик успел сказать ещё хоть слово, один из собравшихся вдруг шумно вскочил с места. Молодой мужчина – крепкий, широкоплечий, с гладко зачёсанными назад волосами и глазами, в которых горел разум охотника.

– Тьма меня забери… – Резко выдохнул он, хлопнув себя ладонью по лбу. – Так вот в чём дело!

Все обернулись к нему. Это был старший племянника главы семьи, старший кузен наследника, тот самый Хваджон Пэк, что сопровождал его на охоте на горного зверя.

– Я… – Он говорил быстро, сбивчиво, словно наконец догнал неуловимую мысль. – Я всё это время чувствовал, что с ним что-то не так. Он… Он слишком быстро реагировал на происходящее. Даже раньше, чем я успевал приказ отдать. Когда нас в горах обошли с фланга… Когда он защищал брата… Он тянулся к оружию прежде, чем зверь мог появиться из кустов. Я тогда подумал: “Ну везучий”. Но теперь… Теперь я понимаю. Это не везение. Это – инстинкт одарённого!

Он медленно повернулся к главе семьи:

– Он как хищник. Тонко чует опасность. Так не может обычный разумный. Это – прирождённый боец. – Слушая это, старик коротко кивнул. – Именно это и есть главное. Он скрывал. Скрывал слишком хорошо. Возможно, он нам не совсем доверяет. Возможно, опасается.

– Но теперь, когда мы знаем, что имеем дело не с простым слугой, а с потенциальным мастером, – голос главы семьи стал чуть тише, но обрёл особую остроту, – мы больше не имеем права игнорировать его.

Он положил перед собой второй свиток. Витиеватая печать на котором ещё не просохла.

– Мы официально признаём его под покровительством семьи Хваджон. Отправим дар. Дадим имя. Предложим наставника. И если он примет, то мы дадим ему то, что не дали с самого начала… Уважение.

В зале повисла тяжёлая тишина. Потом, почти одновременно, все поклонились, в знак согласия. Но в глазах многих, особенно у старшего сына брата главы семьи, уже разгорался огонь. Если этот парень действительно достиг прорыва… Если он способен расти дальше… То, возможно, именно он однажды поведёт семью Хваджон к тем вершинам, что веками были для них лишь мечтой…

Хайдарали Усманов

Шутки Богов. Смена позиций

Шаг за шагом

Комната была узкой, длинной и удивительно тихой. Толстые стены приглушали любые звуки извне, а окна с рисовой бумагой рассеивали мягкий дневной свет, наполняя помещение золотистым сиянием. В этой тишине, нарушаемой лишь скрипом кисти по шелковистой бумаге, сидел Андрей. На нём была уже привычная простая тёмная одежда ученика, выдаваемая ему по распоряжению старейшины, рукава аккуратно закатаны, чтобы не мешать движению руки.

Сейчас перед ним лежал чистый свиток, натянутый на столе при помощи гладких каменных прессов. Чуть левее располагалась керамическая чернильница с густым чёрным пигментом и рядом – три кисти разной толщины. В воздухе витал тонкий аромат сосновой сажи, из которой делались чернила, и что-то странно умиротворяющее чувствовалось в этой почти ритуальной тишине.

Старейшина Йонг Мин сказал, что это будет важной частью его обучения. Каллиграфия – не просто искусство, а основа духовного письма, магических печатей, создания защитных узоров и даже формирования временных пространственных печатей. И хотя Андрей всё ещё сохранял маску немого и “необразованного” слуги, он сразу понял. В этих линиях была скрыта весьма серьёзная и значимая система. Каждый иероглиф был подобен магическому кругу – замкнутая структура, несущая значение, вес, и даже свою собственную энергию.

Он начал с простого. Первый иероглиф – "Цзин" (靜) – “тишина”. Рука парня слегка дрогнула, но движение кисти было мягким, и точным. Он повторял этот знак десятки раз, стараясь добиться той самой внутренней симметрии, которую можно было почувствовать, но не объяснить. Его движения были выверены, словно он подражал дыханию медитирующего монаха. Вдох – линия вверх, выдох – изогнутый штрих вниз.

Йонг Мин не вмешивался в процесс. Он лишь издали наблюдал, сидя в тени, и позволял Андрею самоуглубиться в этот весьма серьёзный процесс. Этот старик знал не понаслышке, что настоящее понимание приходит не от слов, а от молчаливого единения с ритмом. В какой-то момент Андрей остановился, закрыл глаза и провёл пальцем по уже написанному иероглифу. Внутри него всё отозвалось – этот символ не просто означал “тишину”. Он сам был тишиной, вписанной в этот мир.

Следом шёл другой иероглиф – "Фэн" (封) – что означал “печатать”, или “запечатывать”. Он был сложнее. Завитки, пересекающиеся горизонтали, потаённые точки. Любая ошибка в кривизне – и печать может выйти из-под контроля. Андрей писал его медленно, будто слыша отголоски настоящих печатей, которыми метили артефакты в Гробнице Павшего Бога.

К его удивлению, его пальцы почти сами вели кисть. Казалось, они запоминали последовательность движений быстрее, чем разум успевал осознать их. Это было как в бою – тело помнило больше, чем язык мог выразить. И на мгновение он задумался. Насколько каллиграфия и магия были похожи? Иероглифы, нанесённые на свиток, это ведь те же магические векторы, что выстраивались в его голове, когда он формировал плетение магического меча. Только тут они были более… Устойчивыми, застывшими во времени. Позади него шагнул Йонг Мин, и Андрей тут же отложил кисть и поклонился, не поднимая глаз. Старик ничего не сказал. Он лишь подошёл к столу, провёл пальцем по написанным знакам и мягко кивнул, почти незаметно.

– Ты практически сразу чувствуешь структуру. – Тихо пробормотал он. – Это редкость. У многих глаза есть, а смысла они не видят. А у тебя – разум видит прежде, чем кисть коснётся бумаги.

Андрей ничего не ответил на это замечание. Он только склонил голову, принимая похвалу, но внутри него застыло леденящее беспокойство. Та чувствительность, которую он демонстрировал, делала его всё более подозрительным. Но и отказываться от обучения было нельзя. Эти иероглифы могли помочь ему создать собственные печати. В будущем, если придётся запечатать какой-нибудь артефакт… Или скрыть ауру… Или обезвредить врага… Йонг Мин оставил его одного, бросив напоследок:

– Скоро начнёшь писать собственные печати. И если будешь так же внимателен, как сегодня – я покажу тебе Запретную Каллиграфию Трёх Замков.

Андрей