Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

в дело включились артефакты поглотители. Каждый из них засветился – одни тихо, холодно, другие затрепетали, будто вдохнули саму силу. Четыре из шести начали втягивать излишки энергии, рассеивать пульсации, пока два центральных начали перенаправлять ток в главное "устье" этой системы… В то самое Копьё Святого.

Как только первые импульсы его силы достигли его, копьё тут же отозвалось. И не просто отозвалось, и отреагировало… Оно… Приняло… Оно завизжало. В том диапазоне, где звук – уже не звук, а пульсация в самой структуре пространства. Оно ощущало чуждую энергию… Оно злилось… Пыталось отторгнуть… Но круг был слишком умело построен. Потоки не били напрямую, а сначала проникали через печать резонанса, затем – через элемент наложения, и только потом – вливали силу в лезвие, вбитое в камень его самодельного алтаря. И вместе с силой… Несли в себе отпечаток ядра Андрея. Это воздействие было как прививка, как отравление, как перепрошивка кода древнего артефакта. Копьё начало искрить, появилось легкое голубовато-белое свечение вдоль рун на его древке. А в глубине его сердца – там, где хранился "ключ", что когда-то давал ему власть над светом и очищением, появилась тень. Тонкая, еле различимая. Но это была часть Ауры самого Андрея. А в это время он сам сражался за свою собственную жизнь.

Внутри его тела ядро уже трещало повсеместно. И вот произошёл основной надлом. Трррррррреск!!! И он почувствовал себя пустым. На короткий миг… Не было ничего… Ни его самого… Ни боли… Ни мысли… Только… Распахнувшаяся бездна. Бездна в центре груди. Как будто он был разорван, и всё, что держало его личность, развалилось, стало пылью. Но в следующую секунду, с невероятной болью и давлением, новая сила пошла в рост. Новая структура. Новое ядро. Новый контур.

Он напрягся, впустил потоки обратно, начал лепить из них основу. Построил первое кольцо – стабилизировал. Второе – усилил связь. Третье – начал оборачиваться внутренними печатями. Это был ад изнутри, но контролируемый. И всё это время – волны силы шли наружу. И, благодаря всем его заготовкам, шли они именно в копьё.

А копьё менялось. По рунам начали проступать чёрные трещинки, как будто оно вбирало в себя пепел. Нижняя часть древка – покрылась паутинкой тьмы, идущей от артефактной кости, внедрённой в основание круга. Тонкая рябь прошла по его магической структуре – и копьё вдруг приняло импульс. Один. Потом другой. И не отторгло. Пропустило. Впитало. Как будто древнее оружие Святого начало соглашаться с таким воздействием с его стороны. Или хотя бы… Учиться терпеть.

Когда всё закончилось, Андрей тяжело дышал, покрытый потом, словно из горна. Грудь жгло. Пальцы дрожали. Мир перед глазами плыл, как в воде. Но в центре его груди билось новое ядро. Медленно. Стабильно. Глубоко погружённое в себя, но куда более сильное.

Он выжил. И не только выжил – укрепил себя. И если копьё Святого примет его… Тогда и Свет склонится перед Тенью.

После этого испытания его дыхание напоминало рваные удары кузнечного меха. Грудь ходила ходуном. В ушах стоял гул. Всё тело дрожало, как после лихорадки, не от страха, а от исчерпанной воли, которую он выжимал до последней капли.

Прорыв завершился. Он выжил. Но теперь нужно было спасти себя не от магии, а от людей. Андрей поднялся. Колени дрожали, как у новорождённого телёнка. Сухожилия сводило судорогами. В голове пульсировала тупая боль, словно кто-то забил в череп клин. Но времени расслабляться у него не было. Он не имел права расслабиться. Всё, что он построил, все маскировки, все ложные образы и усыпляющие ожидания – могли рухнуть, если кто-то увидит остатки прорыва. Он заставил себя сделать первый шаг. Потом второй. Мир плыл. Ноги не чувствовали пола. Но тело двигалось. Он не позволял себе остановиться. Сначала – Печати.

Он поднял дрожащую руку, всё ещё влажную от пота и копоти силы, и коснулся первого символа. Сработал ключ активации. Печать растаяла, как вода в воздухе, рассыпавшись в сверкающую пыль. Вторую – стёр быстрее. Третью – с усилием, через боль, словно бы разрывал собственную плоть. Четвёртая и пятая были заложены глубже, и их приходилось выдирать из ткани реальности, шепча про себя формулы отвода.

Артефакты он складывал в заранее приготовленную сумку – свитую из затенённой кожи, хранившей отпечатки без искажений. Каждый из них – ещё горячий, как керамика после печи. Особенно копьё. Оно не сопротивлялось. Оно… Наблюдало. Он завернул его в три слоя амулетной ткани, прошитой золотыми нитями с рунами подавления, и запечатал тройной петлёй из черного шелка. Всё это уже хранилось в заранее подготовленной артефактной урне, спрятанной в полом камне у стены. Воздух в зале всё ещё дрожал. Но не из-за остаточной силы. А от тревоги, прокатившейся по дальним точкам круга. Кто-то почувствовал. Очень слабо – но почувствовал. Он ощущал это – как отражение в воде, когда в озеро бросают камень. Они шли. И тогда, на шатающихся ногах, почти спотыкаясь, он начал вытирать следы.

– Пепел жертвенных трав – в урну.

– Песок – обратно в сосуд.

– Следы ног, пота, крови – растёр вручную, метёлкой из мягкой шерсти.

– Плески магии в воздухе – рассечены печатями рассасывания, которые он буквально вшил в собственную кожу ещё в горах Нижнего мира.

Каждое движение давалось с большим трудом. Сознание уже начинало отключаться. Одна из печатей на запястье вспыхнула жёлтым – тревожный сигнал: “Опасность истощения”. Но сейчас Андрей проигнорировал её. Зашнуровал всё. Запечатал крышу. Прижал вход. Отпустил слепки ауры, чтобы прикрыть дыры. И вышел. По той самой лестнице, которую старательно приводил в порядок почти целый месяц.

Поблизости уже были два мастера секты. Один из них – в длинном сером одеянии патрульного из внутреннего круга, с рунами подавления на плечах. Второй – помоложе, с открытым лицом, в доспехах секты для ночных дежурств.

– Ты слышал?

– Чуть-чуть. Будто… что-то вспыхнуло. Как когда у послушника ядро пробуждается.

– Пахло чем-то… медным?

– Точно. Но быстро рассеялось.

Они приближались – в направлении зала, где он только что выжигал свою душу ради нового ядра. Андрей уже шел к ним навстречу. Низко опустив голову, с плошкой для воды и мешочком трав в руках – как будто только что возвращался из ночной уборки. Глаза его были чуть затуманены – как у любого послушника, что был вымотан простыми, но бесконечными работами. Он молча поклонился, не поднимая взгляда. И прошёл мимо.

– Эй, ты… – Пробормотал один из мастеров, повернувшись. – Этот парень… из лаборатории?

– Немой,