"Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров

Мирослава ничего не ответила, она чувствовала разницу.

– Вот! А он считал, что это очень важно, был уверен, что башню спроектировал не Берг, а его ученик. Я забыла фамилию.

Мирослава не забыла. Мирослава точно знала, кто создал Свечную башню и кто заплатил за это собственной жизнью.

– Откуда он это узнал?

– Он разбирал мусор в башне и нашел старую медную табличку с именем и фамилией. Знаешь, такие вешают на дома? Это что-то вроде подписи автора на картине. Так вот, на табличке было другое имя, не Берга. Как по мне, это ровным счетом ничего не значило. Какой-нибудь зарвавшийся юнец захотел потешить собственное самолюбие, присвоить себе чужие лавры. Он был у Берга в подмастерьях, этот мальчишка. Один из воспитанников приюта. Мне рассказывал Максим. Его всегда интересовала история объектов, которые предстояло реставрировать. Наверное, это правильно… – Лисапета покачала головой. – Я ровным счетом ничего в этом не смыслю. А он хотел удостовериться! Он списывался с какими-то специалистами, созванивался с коллекционерами.

– В Чернокаменске?

– В Перми, в Чернокаменске. Даже в Питер отправлял запрос.

– Но вы поехали в Чернокаменск…

– К ювелиру. Максим считал, что у него можно найти ответы на многие вопросы.

Мирослава понимала, о каком именно ювелире шла речь, а Лисапета, кажется, до сих пор не понимала ровным счетом ничего.

– И что ювелир? – спросила она осторожно.

– Я не знаю. – Лисапета пожала плечами. – Максим не взял меня на встречу с ним, я осталась дожидаться его на скамейке в парке.

– Но он что-то узнал, да? – Не нужно было ни давить, ни форсировать, но Мирослава кожей чувствовала, что отведенное им всем время заканчивается.

– Он узнал то, что хотел. Ювелир был коллекционером, у него был дневник этого Берга, он подтвердил, что башню спроектировал не Берг, а его ученик. Помню, я тогда так обрадовалась. Мне казалось: вот и решилась проблема, вот Максим и узнал правду! Теперь он успокоится и будет мой уже полностью.

– А он не успокоился?

– Он разозлился. – Лисапета потерла виски жестом человека, у которого постоянно болит голова.

– Почему? – Мирослава и в самом деле не понимала, что могло разозлить Разумовского.

– Потому что у него по-прежнему не было доказательств. Ювелир отказался продавать дневник Берга. Отказался даже дать его во временное пользование. А без доказательств что можно было сделать?

Мирослава задумалась. Будь она на месте Разумовского, первым делом она бы обратилась к заинтересованному лицу. А самым заинтересованным в истории Горисветово был Всеволод Мстиславович.

– Я бы поговорила с шефом, – сказала она.

– Именно это я ему и посоветовала. У Всеволода Мстиславовича были деньги, связи и влияние. Он запросто мог решить эту проблему. Тогда, по крайней мере, мне так казалось. Но ювелир оказался чертовски упрямым старикашкой. Его не интересовали деньги, на него невозможно было повлиять каким-то иным способом. Я помню, как сильно они расстроились: Максим и Всеволод Мстиславович. Столько расстройств из-за такой ерунды, да?

Мирослава не считала случившееся ерундой. Теперь картина произошедшего тринадцать лет стала чуть более понятной. Если бы у Разумовского получилось доказать авторство Леонида Ступина, Свечная башня утратила бы сложный и такой неудобный статус объекта культуры, ее можно было бы реставрировать, перестраивать, разбирать по кирпичикам, если бы кому-то вздумалось с ней так поступить. А ведь вздумалось бы! Хотя бы затем, чтобы отыскать тайники Агнии Горисветовой. Отыскать тайники и спрятанные в них ценности. Но старый ювелир оказался упрямым старикашкой и отказался предоставлять доказательства. А потом ювелира ограбили…

– Елизавета Петровна, и ему так ничего и не удалось найти?

– Кому? Максиму? – Лисапета посмотрела на нее каким-то странным, затуманенным взглядом, словно мысленно была где-то очень далеко.

– Да, – Мирослава кивнула. – Может быть, он нашел способ решить проблему каким-то иным путем?

– Он нашел способ… – Взгляд Лисапеты какое-то мгновение оставался туманным, а потом враз сделался подозрительным: – Почему ты спрашиваешь? Какое тебе дело до башни и до… – Ее лицо поплыло, словно было сделано из воска, на нем отразились поочередно злость, боль и надежда, а потом оно застыло равнодушной маской. – Зачем вы меня расспрашиваете, Мирослава Сергеевна? – повторила она уже совершенно другим, официальным тоном. – Максима больше нет. Оставьте уже и его, и меня в покое!

Она резко развернулась, готовая уйти. Мирослава поймала ее за рукав кофты.

– С ней что-то не так, – сказала сиплым от волнения голосом.

– С кем? – спросила Лисапета. Она замерла, словно парализованная, а на Мирославу посмотрела с ужасом.

– С башней. С башней что-то не так. По ночам на ней зажигается свет.

– Глупости… – Ей показалось, что Лисапета вздохнула с облегчением. Наверное, говорить о башне ей было проще, чем о Разумовском. – Ты сама знаешь, что башня в аварийном состоянии. Она на замке, Мира.

– Уже не на замке… Кто-то заманил в башню Лешу. Заманил, чтобы убить.

– Хочешь и в этом обвинить Максима? – Глаза Лисапеты сузились до маленьких злобных щелочек. – Еще и в этом, да?

– Я его никогда не обвиняла… – На мгновение, всего на секунду в Мирославе встрепенулся испуганный ребенок. Встрепенулся, задвинул взрослую и рассудительную тетю в каморку с ментальным хламом и запер дверь на ключ. – Я никогда его ни в чем не обвиняла! Я не видела лицо своего убийцы!

Мирославе казалось, что она кричит, но на самом деле голос ее был едва различим. Они сипела, как столетняя старуха, сипела и дергала ворот худи, потому что вдруг начала задыхаться. Самое время сделать над собой усилие и вернуть контроль запертой в кладовке тетеньке. Мирослава закрыла глаза, собираясь с духом, а потом повторила уже другим, холодным и рассудительным тоном:

– Я не помню человека, который напал на меня тринадцать лет назад, но сейчас все повторяется. Понимаете, Елизавета Петровна?

– Что повторяется? – теперь уже голос Лисапеты упал до слабого сипа.

– Все повторяется. Лёху убили! Девочку задушили! На башне по ночам зажигается свет!

– Светоч, – поправила ее Лисапета. – Максим называл их Светочами.

– Он их тоже видел?..

– Говорил, что видел.

– А вы?

– А я – нет. – Лисапета покачала головой. – Он говорил, что это такая фата-моргана, такой вот мираж. Только это не картинка, транслируемая из каких-то далеких далей… Это картинка, транслируемая из прошлого.

– Отсвет Светоча, – сказала Мирослава шепотом.

– Что? – Лисапета взглянула на нее удивленно.

– Леша говорил, что свет, который я видела, – это отсвет тех Светочей, что сгорали здесь в прошлом. Как эхо, понимаете?

Лисапета посмотрела на нее с жалостью, потом протянула руку и погладила по голове, как