Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Уходим. — Кинулся назад к частоколу и стал, как обезьяна по висящей сверху верёвке карабкаться на верх. По двум другим верёвкам стали взбираться двое его самых верных товарищей. Грохнул выстрел из ружья и один из ближников рухнул вниз.

— Живьём брать татей! — Раздался позади крик. Но Антип успел перемахнуть через острые концы частокола, как и второй его товарищ. Оба спрыгнули вниз, приземлившись на ноги упал на четвереньки. Быстро вскочил и застыл на месте. На него смотрели с десяток мужиков. И самое главное, на него смотрел Гаврила Чёрный. У двоих его людей в руках горели факела.

— Здорово, Косой! Узнал меня?

— Гаврила, Чёрный⁈ — Выдохнул Антип. Тот кивнул.

— Вижу узнал. Сабельку, как, сам бросишь или мне тебе руку отрубить вместе с ней? Она тебе не так важна будет.

— Ты чего, Гаврила? Бежать надо. Сейчас здесь княжьи люди будут.

— Не княжьи, Антипка. А люди Царицы Ливонской, Государыни-Матушки.

— Ты что, Иудой стал? Продать меня ей хочешь?

— За языком следи. Я служу Государыне. И тебя тать такой, ждал. На всякий случай, вдруг от солдат Корпуса сбежишь. И вижу не зря ждал.

— Значит Иуда. Не возьмёшь ты вольного человека Антипа Кречета!

— Какой ты Кречет? Ты Косой, Антипка. То же мне Кречет. Кречет птица благородная, а у тебя, какое к ебеням-феням благородство? Из смердов ты. И батька твой смердом был. Сабельку по хорошему клади на землю.

Но Антип в ответ взвыв бросился на Гаврилу. Тот словно ждал. Отбил удар сабли Антипа своей. Зазвенела сталь. В какой-то момент Антип упал на землю и замер. Гаврила удивлённо посмотрел на него. Позади Антипа стоял один из его людей, бородатый Афанасий.

— Извиняй, атаман. Но я решил, успокоить его. Что-то шибко шустрый он. — Сказал Афанасий, наматывая на кулак верёвку, к концу которой крепился свинцовый шарик, обмотанный дерюгой. По-русски это оружие называлось кистень. Очень любили им орудовать тати лесные, да тати ночные городские.

— Эх, Афоня! Такой поединок испортил. — Сокрушённо вздохнул Гаврила. — Ладно, вяжите его. И второго.

— Второго уже повязали, Атаман. — Сказал Афанасий.

— Не атаман, Афоня! Привыкай уже. Командир, как говорит Матушка. Чай не шайка у нас разбойничья, а подразделение Корпуса. Секретное. Понятно?

— Понятно, Гаврила. Чего не понятного то⁈ — ответил Афанасий, стягивая руки Антипа верёвкой. В этот момент их стала окружать кованная конница Алексея Кобылы.

— Всем стоять, тати! Оружие бросаем или всех побьём! — Крикнул главный среди них.

— Не тати мы. — Ответил Гаврила. — Люди мы служивые Корпуса Матушки-Государыни.

— Кто, вы? Что ты мне здесь мелишь? Ты на себя посмотри. Истинный тать шатучий.

— Мелет мельница, а я говорю. Давай, полутысячник, спросим у самой Матушки, кто тать шатучий, а кто нет. Мы тут их главного поймали, атамана. Антипка это, Косой. И дружок его, что привели своих людей напасть на подворье боярина Вяземского, Фёдора Мстиславовича…

…Забежав на второй этаж, увидела, как Аббас теснит какого-то мужчину к светлице Василия и Елены, у которого лицо было закрыто повязкой по самые глаза. Сразу поняла, вот он, один из убийц. Бился он ожесточённо, не пуская моих палатинов. Позади Аббаса, стоял Илья с саблей наголо и словно выжидал момент, чтобы включится в сабельный бой. Но Аббас крикнул, чтобы он не лез. Тут же, в паре шагов от них сидел на полу Божен, держась за бок. Лицо скривилось в гримасе боли. Меж его пальцев, которыми он зажимал прорубленный кафтан и доспех, сочилась кровь. Аббас ловким движением выбил саблю у убийцы и нанёс ему удар ногой по мужскому хозяйству. Тот взвыл, попытался заскочить в светлицу. Но Аббас, приседая, рубанул его по ноге и тот упал. Что-то прокричал в комнату, в которую стремился. Я поняла, что он кричал кому-то. Но язык был не знаком.

Аббас, Илья и я бросились в светлицу. Стоял дым от сгоревшего проха. И им же пахло. Обломки оконного щита, из дубовых досок валились на полу светлицы. Поняла, что воспользовавшись шумом боя на подворье, они взорвали окно. Какие умные и ловкие засранцы. Я хотела выглянуть в окно, но Илья не дал мне.

— Нет! — Крикнул он и оттолкнул меня. В окно влетел метательный нож и воткнулся в потолок. Сам резко выглянул. — К стене побежал. Там никого из наших нет. Уйдёт! — И хотел бросится на выход, но я его остановила.

— Не уйдёт. Будем надеяться, что не уйдёт. Там Гаврила со своими людьми должны быть. По ту сторону стены. — Вышла из светлицы. Присела рядом с Боженом.

— Прости, Матушка. Достал он меня. — Сказал мой палатин. — Ловкий сукин сын. Хорошо бьётся.

— Хорошо. Что есть, то есть. Но Аббас лучше. Теперь будете ещё и у него обучаться. — Посмотрела на своих сержант-дам, что толпились в коридоре. — Окажите помощь. И в Госпиталь его надо. Я посмотрю.

Сама встала и пошла в свою светлицу. Вспомнила, что там Айтан. Постучалась.

— Это я, Айтан. — Дверь мне открыли. Увидела Андрея с Вячеславом. Они подбежали ко мне.

— Мама, там на взыв быв? — Спросил меня старший сын. — На сабях биись?

Я присела, обняла мальчишек.

— Был, Славушка. Плохие люди приходили, да мы их всех побили.

К нам подбежала в одной рубашонке Даша. Заплакала. Я её обняла и взяла на руки. Она обхватила меня за шею и уткнулась в неё личиком. Я её гладила. Целовала в макушку.

— Ну что ты, доченька? Ничего не бойся. Всё будет хорошо. Мама твоя здесь, рядом с тобой. — Взглянула на Фросю и Елену. Те были бледные.

— Сань? — Елена смотрела на меня.

— Всё хорошо, дорогая. Всех взяли. Кого полонили, кого убили. Вся кодла попалась. — Взглянула на люльки с младенцами. Что удивительно, те продолжали спать. Я удивлённо изогнула брови. Взглянула на Ленку.

— Спят. Я сама удивлена. Их пушкой не разбудишь. Оля ещё заворочалась после грохота, а Костик даже ухом не повёл.

— Тогда пусть спят. Лен присмотришь за ними. Фрося ты тоже. Возьми Дашу. — Погладила княжну по спинке. — Солнышко моё. Маме надо идти. Но я приду. А ты с