Белый журавль обнимает меч рассвета. Том 1 - К. Рэдлиф

Глава 47

Кажется, эти люди не рады этому мастеру. Как посмели?

Цзэ Сюлань не знал, который был час, когда его разбудили, но по своим ощущениям предполагал, что явно до полудня. Было весьма необычно с утра пораньше чувствовать легкий голод. Цзэ Сюлань, откровенно говоря, вообще успел забыть это чувство в теле бессмертного заклинателя. Но старый даос говорил, что все, кто попал сюда, теряли часть своей силы. В том числе и заклинательские читы. Поэтому первым делом после пробуждения даос, который представился Гао Гэньюем, накормил их странной похлебкой из жесткой травы.

– У нас очень плохо с продуктами, – рассказывал Гао Гэньюй. – Здесь ужасный климат. Всегда стоит пасмурная прохладная погода, земли глинистые, да еще и семян взять неоткуда. Сейчас с этим немного проще. Людей в деревушке предостаточно, кто-то с собой да притащил немного семян того да этого. Правда, все равно многое не растет.

После сна даос Гао был куда более дружелюбным и общительным, чем ночью. Он терпеливо отвечал на все вопросы и с радостью болтал даже больше, чем его спрашивали. Возможно, поэтому он и жил вдали от всех остальных?

В деревушку Линь Ян, Цзэ Сюлань и Гао Гэньюй отправились только после обеда, и заклинатели уже примерно знали ситуацию, сложившуюся здесь. Это пространство не было безграничным. Его территория была обширной, но заканчивалась где-то за лесом. Сам лес окружал деревушку с трех сторон. Старик Гао сказал, что если пойти по лесной тропинке и попытаться выйти отсюда, то в результате все равно выйдешь с другой стороны к поселению. Из этого места невозможно было сбежать ногами, а других способов пока что никто не придумал. Была пара человек, которые считали, что это пространство пленит только душу и разум, и стоит умереть здесь, как душа вернется обратно в реальное тело. Крепкий мужик по фамилии Мин перерезал себе горло, пообещав вернуться в случае удачи и рассказать остальным. Но он так и не пришел. Был шанс, что он просто забыл все, что происходило в этом пространстве, или просто не сдержал обещания, но, скорее всего, все было не так радужно, и душа старины Мина отправилась на перерождение. Больше добровольцев не было, и никто не покидал этих мест. Только время от времени встречали «новеньких» да объясняли правила выживания.

Они были не сильно сложными. Работай и носа ночью на улицу не показывай. Работа в этом месте заключалась в создании предметов первостепенной важности. Быт в этом месте напоминал быт в каменном веке, разве что люди все же жили семьями, а не общиной. Экономические отношения строились только на обмене продуктами, одеждой и орудиями труда. Про что-то большее говорить не приходилось.

В общем-то, даже подобное было похвально. Цзэ Сюланя нисколько не напрягал такой расклад. Он определенно мог придумать, на что выменять мешочек муки и горсть семян. Куда больше его волновал тот факт, что выхода отсюда не было. Ну и живые мертвецы, конечно же. Они были весьма странными, по словам даоса, и не совсем походили на живых мертвецов, которых тот видел в реальном мире. Самое первое отличие – это период их активности. Живые мертвецы были универсальными бойцами. Они могли выступить в дождь, град, зной, снег. Им было все равно. Эти же мертвецы были слишком чувствительны к дневному свету. Если они не успевали укрыться в лесной чаще, то их дряблая гниющая кожа начинала дымиться под солнечными лучами, даже несмотря на то, что солнце всегда находилось за семью тучами. Второе отличие – у живых мертвецов всегда есть хозяин. Их воля полностью подавлена темным заклинателем, поднявшим их из земли. Но эти существа были разумны. Пусть их развитие оставалось на уровне трехлетнего ребенка, способного только поддаваться ярким эмоциям, но они все равно были независимы. У них даже был свой язык, больше похожий на сипение и храпение. Кроме всего этого, эти мертвецы были неуязвимы. Их невозможно было победить ни духовным оружием, ни огнем. Последний хоть их и пугал, но не мог сжечь и вывести из строя. Они горели, обугливались и затухали, продолжая нападать и двигаться. Единственное, чем можно было остановить «жизнь» этих существ, – меч из персикового дерева. Разумеется, заклинатели не таскают с собой такую ерунду. Поэтому на всю деревушку у них было только одно оружие, которое притащил с собой старый даос.

Ну и самым главным отличием было то, что эти мертвецы могли обращать людей в себе подобных. Стоило только им хорошенько укусить до крови – и в течение двадцати четырех часов человек, независимо от силы тела и духа, превращался в такое же уродливое существо. Был один способ спастись – втереть в рану порошок из зубов живых мертвецов. Но только даос мог его достать, орудуя мечом из персикового дерева. Именно поэтому Гао Гэньюй был уважаемым человеком в деревушке.

Хоть дом даоса и находился подальше ото всех остальных домов, все равно дорога заняла не больше палочки благовоний. Людей там жило немного, поэтому было весьма тихо. Только Цзэ Сюлань иногда постукивал по валяющимся на дороге камням бамбуковой тростью, что ему притащил Линь Ян для удобства. Разумеется, при помощи ци можно было определить положение объектов, но такие вещи, как трава, камни и тропинка, плохо «прощупывались», поэтому трость все же была полезна.

Как и положено, в деревне был староста – самый «старший» несчастный, попавший в это место. За ним дядюшка Гао отправил мелкого мальчугана лет семи, а сам уселся на траву возле вытоптанной круглой площади.

Материалов на строительство здесь особо не было, как и профессиональных строителей, поэтому все дома были глиняные, кривые, с соломенными крышами. Практически все жители были заклинателями в прошлом, поэтому навыками готовки, шитья и строительства не блистали. Но пришлось всему учиться.

Дома деревушки выстроились крестом, а в центре находилась та самая площадка. Так как никаких материалов для мощеных дорог не было, площадь и узкие улочки просто посыпали песком и старательно выдирали всю траву, чтобы те не зарастали.

Вскоре на площади стали собираться люди, пришел и Ян Жуй – староста деревушки. Это был красивый мужчина лет сорока. Он смотрел на всех слегка свысока, явно привыкший к своему высокому положению. До падения от взгляда Тан Цзыци он также был весьма успешным заклинателем, которому все пророчили великое будущее. Он перенесся в это пространство еще в тридцать лет и вот уже около двадцати остается здесь.