"Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров

Говорил и выспрашивал все Самохин. Он явился в палату к дяде Мите сразу вслед за Мирославой, положил ладонь ей на плечо, сказал ворчливо:

– Ну-ка, Мирослава Сергеевна, дай взрослым дяденькам поговорить наедине!

О чем они там говорили, к какому решению пришли, Мирослава не знала. Подозревала, что Самохин перед тем, как пойти под монастырь, желал знать всю правду. В отличие от нее самой.

Наверное, дядя Митя ему что-то такое рассказал. Наверное, что-то очень важное. Потому что с подачи Самохина в Свечной башне был проведен тщательный обыск, в результате которого был обнаружен один из тайников. В тайнике нашелся блокнот для зарисовок, принадлежавший Максиму Разумовскому, и обмотанная шпагатом связка восковых свечей. А в альбоме нашлись доказательства… Такие вот неоспоримые доказательства… Разумовский рисовал своих жертв. По словам Самохина, портретного сходства там не было, но некоторые детали мог знать только убийца. Самохин специально поднимал материалы дела, сравнивал рисунки с фотографиями. Было и еще кое-что. Рядом с каждым мертвым ребенком Разумовский рисовал черную человекоподобную тень. Непонятным следствию оказались лишь два рисунка. На первом с академической тщательностью был нарисован череп с торчащим из лобной кости гребнем. На втором все тот же череп, но уже без гребня. И красный огонь в глазницах, схематично накарябанный красным косметическим карандашом для губ.

Вот тогда, сразу после этой находки, и состоялось их самое первое совещание. Вот тогда Артём и выдвинул предположение, которое впоследствии подтвердили показания Лисапеты.

– Разумовский нашел тайник с черепом Агнии и шкатулкой, – сказал тогда Артем. – Шкатулку передал Горисветову, а череп оставил себе, как трофей. Он же был фанатиком, Мира! Ты помнишь?

Она помнила далеко не все, но все равно согласно кивнула.

– А Горисветов тут же уцепился и за шкатулку, и за вероятность того, что в башне спрятаны куда большие ценности, – поддержал Артёма Самохин. – Сам-то Разумовский был из этих… подвижников-бессребреников. Самому-то ему чужое было без надобности. Кроме черепушки…

– Он вынул гребень, – сказал Артём мрачно. – Вынул гребень и выпустил эту тварь…

– И она начала нашептывать. – Самохин поморщился, словно от зубной боли. – Влезла бедолаге в голову и начала…

К тому времени Самохин уже прочел дневник Августа Берга. Мирослава подозревала, что не просто прочел, но еще и переснял каждую страницу.

– Науськивать она его начала. – Артём кивнул. – Может быть, что-то пообещала. Мы сейчас не узнаем, чем она его взяла, но от славного парня Максима Разумовского осталась одна лишь оболочка. Он стал добывать для нее еду… Думаю, вот этот весь церемониал со свечами – это не ее была задумка, а его, Разумовского. Ей хватало и самого факта убийства. Ради нее убивали, с ее именем приносили кровавые жертвы.

– Как божеству, – сказала Мирослава шепотом.

– Как демону, – поправил ее Артем. – Агния Горисветова была демоном под личиной живой женщины, и у нее всегда находились верные слуги. Если верить Бергу, она медленно, но неуклонно сводила их с ума, а потом убивала. Своими ли руками, чужими ли…

– А давайте-ка вернемся к фактам, детишечки! – Тогда Самохин еще только свыкался с мыслью, что Агнию Горисветову следует считать демоном. Тогда ему еще было сложно окончательно принять этот факт. – А факты таковы, что, утвердившись в наличии клада, Горисветов старший взялся за поиски всерьез. Для начала за поиски информации. Или снарядил Разумовского, что более вероятно. Разумовский нашел ювелира, ювелир рассказал ему о дневнике Берга, но ни показывать, ни продавать дневник не стал. И тогда Горисветов прибег к помощи своего старинного приятеля. – Он бросил быстрый взгляд на Мирославу. Мирослава взгляд выдержала. – Елагин рассказал мне, что пообещал добыть этот злополучный дневник. И добыл! Вот только, будучи человеком неглупым и любопытным, решил для начала дневник прочесть. Прочел, а там, знаете ли, такие удивительные параллели. Свечная башня, мертвые дети… В общем, Елагин отдавать дневник дружку не стал, сказал, что в квартире ювелира ничего не нашел, а сам взялся наблюдать за происходящим в усадьбе. Ясное дело, все дороги там ведут к Свечной башне. Вот за ней он и следил. Изнутри, чтобы вы понимали. Вот там Разумовский и вывел его к тайнику с блокнотиком.

Мирослава тяжко вздохнула. Самохин глянул на нее с жалостью. Артём обнял за плечи.

– Он же по сути своей неплохой мужик, этот ваш дядя Митя. В общечеловеческом смысле, я имею в виду, – продолжил Самохин. – Говорит, перемкнуло его! Говорит, аж в глазах почернело от тех картинок. А до этого еще и парнишка этот… Лёха ваш, с лестницы упал. Елагин решил, что это тоже дело рук Разумовского. Конечно, другой бы на его месте пошел в полицию, но ему, сами понимаете, в полицию путь был заказан. Не любит он нашего брата. Поэтому он пошел за Разумовским. Говорит, не думал убивать, хотел уговорить на явку с повинной. Может и хотел… – Самохин пожал плечами. – Да вот только Разумовский каяться не собирался. Мне кажется, к тому времени он уже окончательно тронулся умом. Выклевала ему мозг эта черепастая гадина. Завязалась драка. Сначала на берегу, потом в воде. Вот ты, Мирослава, финал той драки как раз и застала.

Мирослава слушала, дышала медленно и глубоко, по заветам модного психолога пыталась «продышать» боль и страх.

– А дальше, говорит, как в спину его кто толкнул, начал нашептывать всякое… – Самохин устало потер глаза. – Ну, вы все тут знаете, что было дальше. Знаете, как эта гадина умеет.

– Он меня спас, – сказала Мирослава с вызовом. – Она меня его руками убила, а он спас!

– Да никто с тобой и не спорит, девочка! – не то испугался, не то разозлился Самохин. – Только слов из песни не выкинешь. Был грех… – Он засопел, принялся шарить по карманам пиджака в поисках несуществующей пачки сигарет. – Ну, а что дальше было, вы тут и без меня знаете. Затихло все, затаилось. А знаете, почему затаилось?

Они с Артёмом покачали головами.

– Потому что Елагин нашел в тайнике не только альбом Разумовского, но еще и черепушку с гребешком. Черепушку отдельно, гребешок отдельно. Посмотрел, как оно там было на картинках, сопоставил дырочки в кости с зубцами гребня и приладил гребень на место. Говорит, пока прилаживал, в голове такая какофония была, думал, что сойдет с ума. Сдюжил. Угомонилось все аж на целых тринадцать лет.

– А потом что же? – спросила тогда Мирослава. – Почему все снова началось?

– А вот для того, чтобы ответить на