"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

На стенах виднелось сотни рун, заключавших в себе проклятья самой разрушительной силы. Невидимые остальным, но прекрасно видимые нами, они злобно светились легким синим цветом, заставляя держаться от стен подальше.

Каменный пол был и того хуже. Для непросвещенного — ну, пол и пол, ничего особенного. Но если посмотреть иным зрением — пасть. Огромная, на весь проход пасть голодного духа земли. Очень злобного, будто вытащенного из самых дальних пещер Нави. Шагни на эти каменные плиты тот, кто не имеет права тут находиться, и провалится в бездонный желудок, в котором его будут нескончаемыми мучительными веками переваривать. Дух второго порядка могуществен и смертельно опасен.

А над дверью — меня даже передернуло, — светились холодным светом множество глаз. Мертвых глаз, равнодушных глаз. Глаз мертвой, но при этом противоестественно живой арахны. Размером эта тварь была метров пять в холке и когда обретала плоть, становилась просто неубиваемой. Но и так, будучи нематериальной, могла смертельно удивить любого, в ком не было крови Раздоровых. Ее паутина резала все — камень, сталь, щиты глупых магов, ну, и конечно же, живую плоть, которую она очень уважала. Говорят, ее создал мой прадед в те времена, когда род был большим, а он сам был в ранге Воевода. Жуть жуткая. Ненавижу пауков.

Ну, и в самой двери были встроены два черепка личей, которые могли мгновенно поднять толпу скелетов — магов, чьи кости были вмурованы в окружающие стены.

Так что в архиве страшно, жутко и ни разу не уютно. Зябко поежившись, я следовал за невозмутимым отцом, надеясь, что прошел проверку свой-чужой. А тот, ни секунды не сомневаясь, подошел к двери, порезал палец и капнул по капле крови на встроенные в нее черепки. Те сразу ожили, клацнули челюстями, щелкнул замок, и она без звука открылась.

Он прошел внутрь, я за ним, мысленно давая себе обещание без самой крайней нужды сюда не соваться.

Моему взгляду открылось небольшое помещение, по стенам висели деревянные полки, заставленные книгами, которые в век магических носителей информации смотрелись неким архаизмом. Стол, заваленный бумагами, какими-то свитками, пара неудобных стульев — вот, собственно, и все, что тут было.

— Твоя мать часто тут бывала. Искала что-то. И судя по всему, нашла. А теперь нам надо тоже найти. Она была тут последней, так что все с тех пор сохранилось без изменений. Я больше сюда не заходил.

— Да вроде не сложно это, — сказал я, оглядывая в общем-то небольшие полки. — День, ну два максимум.

— А если так… — хитро улыбнулся отец и нажал невидимый мне рычаг.

И тут я реально охренел, потому как видимые стенки подернулись дымкой, и помещение внезапно увеличилось раз в двадцать. До потолка метров десять, в ширину — конца не видно. И книги — их тут были тысячи и тысячи!

— Личное субизмерение, — сказал он, с гордостью обозревая открывшиеся просторы. — И одна из самых больших библиотек и архивов в мире. И вот тут нам надо найти то, не знаю что. Как тебе задача?

— Это будет долгий день… Как и оставшаяся жизнь, — удрученно пробормотал я, прикинув масштаб.

Но хули ныть? Работать надо. И начать с того, что лежало на столе, чтобы хотя бы примерно определиться с направлением поисков. Что ж, поехали…

Глава 24

Бумаги, книги, пергаменты, свитки, опять бумаги — и так по кругу. Меня от них тошнит, у меня на них аллергия, мне плохо, я хочу тепла и ласки. Но упрямо сижу, копаюсь в этих завалах, пытаюсь хоть что-то найти… И ни — хе — ра! Потому как вообще не понимаю, чего ищу.

Как, собственно, и отец. Мне вообще показалось, что его энтузиазм угас уже где-то спустя час, и он больше искал повод, чтоб свалить, а не что-то полезное. Но фиг. Мы пришли вместе и уйдем тоже вместе. При этом признаться, что мы в тупике, не хотел ни он, ни я — типичное ослиное упрямство Раздоровых. Хорошо, что часы наконец показали время ужина, и мы с явным облегчением, едва ли не наперегонки кинулись на выход.

Правда, не скажу, что время, проведённое в архиве, было потрачено совсем впустую — отнюдь. В записях мамы — очень хаотичных, а местами абсолютно непонятных, удалось хоть немного разобраться. А еще тут же нашелся ее личный дневник — нет, ничего прямо совсем личного. Просто исследования магии и ее составляющей. Некие упорядоченные мысли, выданные в форме, понятной лишь ей.

Вот над ним я и чах, пытаясь понять и простить за все непонятное. Ну не теоретик я, вот совсем! Учить не могу, размышлять о высоком — тоже. Покажите — я повторю. А придумать что-то новое — может, это и интересно, но не мое.

Так что ужинали мы в приподнятом настроении — нет, мы, конечно, злились и были готовы мстить всему миру. Но архив навевал такую тоску, что когда мы оказались наверху, сразу хорошие мысли в голову полезли. Например, виды пылающего поместья врага — вот прям хорошо ведь! Мы решили пройтись по всем фамилиям, которое могли, ну чисто теоретически, на нас напасть.

Я сразу стал топить за Кривдиных, потому как эти могли, умели и время подготовиться у них было. А про остальных наших «друзей» я не знал. Но… Опыт прошлой жизни имелся и искать я умел очень хорошо, поэтому был уверен, что найду, если постараюсь. Правда, тут у меня возможности были крайне ограничены из-за отсутствия информации. Отец то и дело называл какие-то громкие и ни фига мне не говорящие фамилии. Но это, как говорится, дело наживное. Сохранить бы голову на плечах, а уж знаний туда напихаем.

Кстати, во дворце уже знали о покушении, и император очень остро отреагировал на это. В черте города в принципе подобное было запрещено, а тут напали нагло, забив на все правила. И это хорошо, что была глубокая ночь, и никто из обычных людей не пострадал.

Первые отчеты по нападению уже были готовы, но пока ничего конкретного в них не было. Работали наемники из «Руки Смерти» — организации, запрещенной в империи. Славились они тем, что, даже попадая в плен, никогда и ничего не говорили. Поднять труп и допросить его тоже не получалось. После смерти души наемников сразу развеивались. То есть, оказывается, это не я поле боя почистил, а они сами.

В общем, император был