Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Это хорошо. Точно не будет говорить торгашу: ваш водитель вас спрашивал, не в контакте с ними бабуля.

Назавтра позвонил Оксане до обеда, сообщил, что срочно уезжаю на гонки, мной заменили заболевшего спортсмена. Голос ровный, приветливый, даже ласковый. Чего, собственно, ждал? Угрызений совести по поводу её вчерашних похождений? Так она этим год занимается, привычка — почти как чистка зубов. Судя по внешности папика, не с большим наслаждением, чем от зубной пасты, добавил про себя со злорадством.

Что-то внутри говорило: надо в этой истории поставить точку молча. Проще всего перестать звонить и односторонне прервать отношения. Но тянуло объясниться…

Оксана была первым и пока единственным разочарованием в новой советской реальности. Но настолько сильным, что оно омрачило всё существование.

Глава 5

Штирлиц сказал бы: а это — провал

Правила автоспорта в СССР допускают самый разный набор соревнований в ходе многодневки. Больше всего у нас любят долгие автопробеги по дорогам общего пользования, порой до 10 тыс. км, включая ночные этапы. Скоростные участки, самые адреналиновые, по протяжённости невелики. Гонщики называют такие спецучастки «допами»,не знаю — почему. Организаторы могут включить в программу шоссейно-кольцевые гонки и фигурное вождение, а также, к примеру, стрельбу из малокалиберной винтовки. Лёжа на пузе, конечно, а не из движущегося авто. В любом случае выматывают нас до донышка, обратно возвращаемся не торопясь, приходим в себя.

В этот раз с соревнований приехали ближе к вечеру. Стоял август, было ещё тепло. В дороге не утерпел, когда проезжали городок с почтовым отделением, позвонил Оксане в приёмную: заеду, соскучился, но, возможно, с работы забрать не успею. Перед разговором, наверняка не слишком приятным, хотел элементарно привести себя в порядок, малость одичавший от жизни на колёсах. Подстригся, теперь шевелюра не под битлов как у Харрисона в «Эбби роуд», а скорее под Джо Дассена, с небольшими бакенбардами.

Был на подъёме. Взяли первое командное, я — третье в личном зачёте. Выполнил норматив кандидата в мастера спорта. С корочками КМСа и таким турнирным списком меня с радостью возьмёт любая команда СССР.

Если бы не её шашни с начальником, жизнь прекрасна. А эта бочка дёгтя испортит любую цистерну мёда.

Подъехал на Лесную. Вторник, не «папиков день», та же старушка сидела на скамейке. Отделил от вкуснях, предназначенных для чаепития с Оксаной, два кекса, переложил в отдельный пакетик.

— Доброго вечера, бабуля! Вот, начальник с поручением прислал. И вам от меня — гостинец!

— С чего бы это, милок?

— Да просто так. Вижу, вы хорошая женщина, понятливая. Разбираете где хорошо, а где… как обычно. Как-нибудь буду ждать начальника, посидим, о жизни расскажете.

Бабка раскрыла пакетик с кексами и улыбнулась. Одного зуба у неё не хватало.

— Конечно, милок. Никифоровна меня зовут.

— Я — Сергей. А он в прошлый четверг сам за рулём приезжал, без меня?

— Сам, охальник. Каждый четверг, хоть календарь проверяй.

— Ну, не мне его судить.

Неприятно, но особых эмоций больше не вызвало. За полторы недели на гонках привык к разочарованию. И зачем-то поехал сюда снова. Наверно — зря. Поковыряться в собственной, едва зарубцевавшейся ранке? Выплеснуть наболевшее? Нафиг надо было… Но нет, с упорством, достойным лучшего применения, взбежал на второй этаж.

Открыла, улыбается, бросилась на шею. Выглядит потрясающе — на сто процентов.

— Хочешь?

Понятно, что предлагает — секс без прелюдий. И какая-та часть натуры заорала внутри: да, да! Плевать на всё остальное. Хоть разочек! Последний!

Но перед глазами всплыл товарищ в чёрном костюме, увлекающий её в эту же квартиру, на эту же чрезвычайно удобную тахту, и желание удалось обуздать.

— Может, хоть чаю нальёшь? Я с дороги. Если честно, уставший до ужаса.

— Конечно!

Она суетилась на кухоньке, очень мило и со вкусом обставленной. Пухлый любовничек не пожалел инвестиций в гнёздышко для удовольствий. Когда я думал об этом, просто красная пелена застила картинку перед глазами. Несмотря на всю соблазнительность пейзажа.

Села напротив, близко, ножку перебросила на ножку, из-под халата призывно выглянула коленка.

— Ты переедешь ко мне?

— А к чему спешка?

— Времени на раскачку не осталось. Присмотрись, у меня пятнышки на лице. Наша прошлая встреча не прошла даром.

— Аллергия?

— Началась задержка и сразу токсикоз. Я беременна. У нас будет ребёнок.

А вот это — финиш. Карты на стол.

Я поднялся, отодвинул недопитую кружку.

— Спасибо за чай. Прощай.

— Услышав про ребёнка, ты…

— Поздравляю Льва Иосифовича с третьим наследником. Я к тебе не притронулся без предохранения, он — не знаю.

Она окаменела. Потом раскаменела и бросилась в атаку.

— Ты… Ты носил всё время в себе эти грязные подозрения и снова пришёл ко мне?

Её глаза потемнели от гнева и сузились. Красота осталась, но обаяние исчезло напрочь. В чём-то даже была страшна. В гневе, в обманутых иллюзиях.

— Я пришёл, потому что надеялся — ты расстанешься с ним, объяснишься со мной, и мы вместе пойдём по жизни рука об руку.

— Жуткая, гадкая, несправедливая клевета!

— Скажешь, он не бывает здесь?

— Откуда ты взял⁈

— Ведёт к дому, хозяйски обнимая за талию, уединяется с тобой на часок.

— Ты следил за мной?

— Бабушки рассказали. И бухгалтерия торга в курсе. И Роза Давыдовна, супруга твоего начальника, известная, кстати, стоматолог, тоже наверняка осведомлена, городок-то маленький. Или она ещё не знает?

— Шпионил… И молчал!

— Молчал, потому что дал тебе шанс. Сейчас он исчез. Совет да любовь с Львом Иосифовичем.

— Дурак… Какой же ты дурак… Не понимаешь, от чего отказался!

— Таким родился, таким помру.

Двинул уже к выходу, но Оксана проявила незавидное упорство.

— Это — твой ребёнок! Презерватив мог порваться или соскользнуть.

На 24-летнего аргумент бы подействовал. На меня — нет.

— Хочешь, узнаем в поликлинике срок беременности? Хотя зачем, и так всё понятно. Он больше, чем с нашей встречи. Не хочу быть с тобой жесток. Ты говорила о потерянных кошкиных жизнях, значит, пережила какие-то потрясения, сочувствую и понимаю. Почти полюбил тебя. Разочарован страшно. Из нас троих я потерял больше всех.

Вдруг дрогнет? Ничего подобного. Не призналась в сексе с начальником, скорее всего, из железного женского правила — никогда не колоться ни при каких обстоятельствах. Как в старом анекдоте, когда муж застаёт супругу в постели с