Рожденная землей - Эбби-Линн Норр

– Спасибо, что пригласили.

Что еще мне оставалось? Я полагала, Фейт позвала меня в качестве одолжения Лиз, но, по-видимому, она смотрела на это иначе.

– Ты уже видела оранжерею? – поинтересовалась тетя.

– Только снаружи.

Меня так и подмывало спросить её, почему Джашер такой колючка, но в итоге не хватило духу поднять этот вопрос. Через неделю Фейт должна была уехать в Абердин, а мы с кузеном ладим как кошка с собакой… И все-таки мне не хотелось сплетничать. И жаловаться тоже – не выношу нытья, особенно своего. Нет уж, если у нас с Джашером проблемы, то я лучше сама с ними разберусь.

Тетя поднялась и жестом поманила меня. Мы вышли из кухни и прошлись по длинному темному коридору, пересекавшему дом, до гостиной. Та представляла собой большую комнату в форме буквы «Г» с камином, мягкими креслами и потрескавшимися пейзажными картинами.

В комнате стоял полумрак, и я потянулась к предполагаемому выключателю.

– В этой части дома нет электричества, – сказала Фейт.

Я опустила руку:

– Ой, его отключили?

– Вроде того.

Тетя аккуратно раздвинула стеклянные двери ручной работы, ведущие в оранжерею. В комнату ворвался насыщенный ароматами влажный воздух. Я последовала за ней в самую гущу джунглей. Длинный узкий проход вел в округлую часть под куполом. За свою жизнь я видела не особо много теплиц, но даже мне было ясно, что это не обычная оранжерея. Здесь царствовали растения, а не человек, и только маленькие рукописные таблички, проглядывавшие из зарослей тут и там, напоминали о рукотворной природе этого места. Хотя и с ними мне пока было трудно разобраться, где что и что к чему в этой густой зеленой массе.

Никакого настила не было – только грунт, и многие растения росли прямо так, из земли. Другие же были высажены в глиняные горшочки или в специальные ящички. Третьи ветвились в подвесных грядках, прикрепленных к деревянным рейкам вдоль стен. Многочисленные вьющиеся лианы поддерживались коваными железными конструкциями – так, что за густой листвой были практически незаметны.

– И все это тоже сделал Джашер? – удивилась я, показывая на причудливые зеленые композиции.

– Да. Очаровательно, правда?

Я кивнула – утонченные зеленые изгибы действительно вызвали мое восхищение. Трудно было поверить, что Джашер приложил руку к таким восхитительным произведениям искусства. Было ли вообще что-то, чего он не умел?

Фейт показала мне несколько экземпляров наиболее ценных лекарственных растений, из-за которых она, собственно, всегда хотела построить оранжерею, а также небольшой рабочий стол и стеллаж, заставленный множеством бутылочек из темно-янтарного стекла, с этикетками, подписанными ее изящным почерком.

Тетя сказала, что Джашер намеревается устроить для нее мастерскую побольше – в рамках общего расширения оранжереи. На то были основания: тете удалось наладить связи с несколькими бутиками, которые делали ей небольшие заказы на эфирные масла. И да – на длинном низком столе рядом с ее стеллажом я разглядела компактный дистиллятор.

Внезапный шелест крыльев заставил меня поднять глаза.

– Здесь птица! – воскликнула я, следуя взглядом за воробышком, что прыгал с ветки на ветку и поглядывал на нас, слегка наклонив голову. – Как нам ее выпустить наружу?

Фейт, однако, ситуация не взволновала:

– Видишь швы в куполе, пересекающие его центр в форме креста?

Я посмотрела в указанном ею направлении.

– Ага, – я разглядела и швы, и систему шкивов, соединявшихся с катушкой и рукояткой, что была скрыта в листве примерно в метре от пола. Тарга все-таки была права. – Значит, купол открывается?

– Да. Смотри.

Фейт раздвинула листву и покрутила рукоятку. Купол действительно стал раскрываться, как цветок, встречающий рассвет. Наконец, «лепестки» сомкнулись снаружи и остановились. Воробей вспорхнул и вылетел через открывшийся проем.

Я ничего не смыслила в архитектуре и всяких механизмах и находилась под сильным впечатлением от увиденного. Джашер теперь казался мне настоящим волшебником. Жаль только, что он такой ворчун.

– Наверное, летом нет нужды укрывать все эти растения.

– Верно. Большую часть времени мы держим оранжерею открытой, иначе здесь было бы слишком жарко. К тому же для растений чистая дождевая вода как материнское молоко. Да и опылители цветов – пчелы, например, – легко залетают сюда через открытую крышу. Не бойся, надолго они не задерживаются, – добавила Фейт, увидев выражение моего лица. – Прилетают, делают свою работу и возвращаются в улей.

Затем она снова стала крутить рукоять, закрывая купол.

– Ты не оставишь его открытым? – я наблюдала, как огромный стеклянный цветок собирается в бутон.

– Не сегодня, – ответила тетя. – По прогнозу ночью ожидается довольно сильная буря. Мне совершенно не хотелось бы проснуться и обнаружить тут болото.

Фейт отправилась назад по тропинке, и я последовала за ней, хотя уходить мне не хотелось. Трудно описать свои ощущения, но это место определенно обладало каким-то магнетизмом, и мне хотелось там остаться.

Глава 10

Теперь, оглядываясь назад, я вспоминаю все происшедшие события, и мой первый сон видится мне таким же ясным, как кристально чистая вода в роднике. Сейчас я понимаю, что это было, скорее, видение, пришедшее ко мне в самый темный час ночи.

Помню ощущение, как парю в воздухе: мои ноги двигались, как при ходьбе, но ступни не соприкасались ни с какой поверхностью. Не знаю, где я находилась – вокруг клубился туман, а я шагала вперед, ни на что не обращая внимания. Чувствовала лишь мягкий хлопок пижамы, облегающей мое тело, движение ног и нежные прикосновения развевавшихся волос, словно целовавших мне щеки. И еще было твердое осознание, что впереди меня ждет что-то, настоятельно требовавшее моего внимания. Ожидавшее именно меня – Джорджейну Сатерленд. Только меня.

Затем в окружавшем сумраке и тумане возник книжный шкаф со стеклянными дверцами. Я устремилась к нему. Приблизившись, прикоснулась к ручкам створок и распахнула их. Слабый запах старой кожи разлился в воздухе. Я провела кончиками пальцев по необычайно высоким корешкам книг в кожаных переплетах. Ни на одной из них не было ни тисненного, ни печатного названия.

То же предчувствие, ведшее к чему-то, что требовало моего участия, подсказало, какую книгу выбрать. Я зацепилась пальцем за верхнюю часть одного потрепанного корешка и потянула его на себя. Книга поддалась и, оказавшись в моих руках, с хрустом раскрылась. На странице было изображение в цвете – яркий и роскошный, как витраж, портрет, в изысканном обрамлении разноцветного пейсли[18] и сусального золота. Миниатюрное лицо с утонченными чертами светилось жизнью, темные волосы элегантно ниспадали на плечи, за которыми поднимались изящные тонкие крылья. Нежные пальцы правой руки тянулись вверх, будто готовые сойти со страницы. В голове у меня, словно далекий звон колокольчика, прозвучало имя. Я услышала ветер, и