Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус

Прежде чем я смог ему ответить, мы вошли в широкий павильон, выходивший на пруд с лотосами. Лицом к нему по кругу стояло восемь столов. Писарь выкрикивал наши имена и показывал, куда нам следовало сесть. И вскоре все заняли свои места.

Мы расставили на столах чернильные камни и пресс-папье и стали взволнованно ждать появления прокторов.

У меня отчаянно дрожали руки, я стал делать глубокие вдохи, чтобы немного успокоиться, и решил разложить кисти и смочить чернильный камень.

От его ритмичного скрипа и шороха бумаги, когда я принялся расправлять листы для сочинения и придавливать их двойным грузом, у меня вдруг заболели зубы. Я опустил в чернила кончик кисти из меха горностая и с облегчением обнаружил, что у меня больше не дрожат пальцы, хотя я ощущал приближение провала, от мысли о котором внутри все сжималось и кружилась голова.

Нам сообщили, что мы должны начать экзамен описанием своей родословной. Поэтому следующие несколько часов мне предстояло, стоя на коленях, составить рассказ о своем происхождении – уделяя особое внимание таким членам семьи, как Вэнь Могучий-Дуб, который сдал имперский экзамен, – сдержанным языком, чтобы продемонстрировать смирение, даже если я гордился своими предками.

Меня подвела рука, и задрожавшие пальцы испортили строчку в начале сочинения. Я знал, что неровная буква ни в коей мере не повлияет на смысл того, что я написал, но прокторы будут оценивать не только содержание, но и почерк.

Я огляделся по сторонам в ужасе оттого, что в самом начале экзамена споткнулся на таком знакомом и простом упражнении, в котором столько времени практиковался.

Я уже не сомневался, что эта ошибка решила мою судьбу и сдавать экзамен дальше совершенно бесполезно. Один из других кандидатов – гораздо более способный, чем я, уничтоживший свое будущее неверным движением дрожащих пальцев, – станет Рукой императора, заслужив шанс на свободу, которого навсегда лишился я.

Где-то в стороне раздался приглушенный крик, и проктор с суровым, точно меч палача, лицом, словно ураган, промчался через павильон.

– Что происходит? – прошипел он.

Я медленно оглянулся через плечо. Проктор навис над кандидатом, который сидел, опустив голову на грудь, а его плечи сотрясались от рыданий, которые он безуспешно пытался сдерживать.

– Объясни свое поведение! – потребовал проктор.

Тихий шорох кистей для каллиграфии стих, все стали прислушиваться к разговору.

– Я… Я… – всхлипывал юноша.

Затем, не говоря больше ни слова, он вскочил и помчался прочь из павильона, оставив за спиной кисти, чернила и свое будущее.

Проктор обвел суровым взглядом помещение.

– Я не сомневаюсь, что вы все обладаете духовной стойкостью, чтобы вернуться к своему заданию. Или мне следует сделать запись, что ваши глаза оторвались от собственной работы, – возможно, чтобы найти вдохновение в сочинении соседа.

Я послушно выполнил его указание, радуясь, что по крайней мере не поддался панике и не бросился бежать, как тот кандидат, и сконцентрировался на чистом листе рядом со слегка испорченным началом сочинения. У меня не было другого пути – только вперед.

Я закрыл глаза и сосредоточился сначала на кончиках пальцев, потом сухожилиях и костях руки, на венах на запястьях. Перешел к локтям, к плечам, потом ребрам. Наконец к сердцу. Прислушался к его биениям, почувствовал, что они становятся медленнее. Установочное упражнение, которое исполняется перед богами Найэна в начале Железного танца. Я думал только о следующем слове, затем предложении, странице.

После краткого описания занятия моего отца я почистил кисть и вернул ее в футляр – сигнал для одного из прокторов, что он может забрать мой свиток. На меня снизошло спокойствие, шорох кистей других кандидатов начал стихать, они заканчивали описание своих родословных.

Высоко в небе над садом закричал орел.

Всю неделю, по мере того как продолжались экзамены, я был уверен, что потерплю неудачу, и постепенно отказался от надежды возвыситься до статуса Руки императора и получить шанс открыто и без страха изучать магию.

Первый и второй дни я быстро сочинял эссе и комментарии, заканчивая работу раньше тех, кто сидел рядом, уверенный в том, что упустил какой-то ключевой момент, очевидный всем остальным. На третий и четвертый дни во время устных экзаменов я нередко впадал в ступор и давал ответ только после того, как прокторы в третий раз повторяли вопрос.

В пятый и последний день нас по одному заводили в маленький павильон, изолированный от остального сада аркой базальтовых колонн с севера и бамбуковой рощей с юга. Там меня ждали два проктора – круглолицый евнух с розовой кожей уроженца юга Сиены, принимавший участие в одном из моих устных экзаменов, и мужчина, которого я не знал, но золотые перья, вышитые на рукавах его одеяния, указывали на то, что он занял первое место во время своих испытаний. Он улыбнулся мне сквозь клочковатую бороду – казалось, все ученые их носили, – жестом предложил сесть, и я увидел проблеск тетраграммы, выжженной на его ладони.

Я сжал правую руку в кулак, постаравшись засунуть его как можно дальше в рукав.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы сесть на стул, вместо того чтобы броситься бежать из сада и попытать счастья в горах. У меня не вызывало сомнений, что Руке императора не было никакой нужды обращать на меня особое внимание, если только он не знал про моего дядю, бабушку или метки, вырезанные на ладони.

– Добрый день, Вэнь Ольха, – сказал проктор, которого я узнал. – Позволь представить тебе Вестника Доу, Руку императора. Он попросил разрешения присутствовать на твоем финальном устном экзамене.

Я так низко поклонился, что чуть не стукнулся лбом о стол.

– Вы оказываете мне честь, Рука-Вестник. Пусть будет у вас впереди тысяча мирных лет, а у императора еще десять тысяч.

Маг кивнул, принимая мое приветствие, затем откинулся на спинку стула и сложил руки на коленях. И хотя он сидел расслабленно, точно легкомысленный студент, его блестящие умные глаза смотрели на меня не мигая.

– Я уверен, что ты отлично справишься, – сказал он мне небрежно, как будто мы уже были близкими друзьями, а затем повернулся к проктору:

– Прошу вас, начинайте.

Проктор достал свиток из рукава и начал его разворачивать.

– Юный мастер Вен, – проговорил он. – Этот раздел экзамена посвящен твоему умению анализировать литературное произведение, а также знанию имперской идеологии. Я прочту тебе текст, а ты должен его оценить: сначала тематическое значение и литературные достоинства, а затем качества с точки зрения