Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

сторон, – насмешливо возразил Нороган. Его юное выразительное лицо внушило хозяину больше доверия, нежели бородатое и суровое – Керта, поэтому он все-таки решился пропустить незваных гостей в дом.

– Вы правы, очень правы, батюшки мои, – странно выразился он. – Но вы не сказали «именем Вингардио», стало быть воевали на той же стороне, что и я. Значит нам с вами по пути будет. Заходите, гости дорогие, но не серчайте – из угощений у меня только жареная медвежья печенка.

Они вошли в покосившуюся избушку; внутри она оказалась не многим лучше, чем снаружи. Повсюду неопрятно валялась солома, над облупившейся печью трудолюбивый паук сплел целые занавеси паутины, а по потолку шныряли шустрые тараканы. Впрочем, в камине весело трещали поленца, сытно пахло горячей едой, а в обеденном зале было весьма недурно натоплено. Над камином висело облезлое чучело – устрашающая морда медведя.

– Я недавно здесь, – попытался оправдаться хозяин. – Меня зовут Пришаил. Воевал я за нашего господина, Ирионуса то есть. Знания свои мне удалось сохранить, как и моим приятелям; вместе мы вернулись в Рабилон, да не застали тут никого. Город разрушен, библиотека сгорела. Я сказал, что знания сохранил, только я и раньше не больно-то был умелый. Огонек из ладони я, пожалуй, разожгу, но вот на что-то большее, увы, не способен.

Эти слова весьма красноречиво объясняли тот факт, почему хата находится в столь запущенном состоянии.

– Значит в Рабилоне еще есть естествознатели? – живо поинтересовался Доланд.

Хозяин странно вздрогнул и уставился на камин. Только сейчас Нороган заметил, что у него очень круглые выпуклые глаза с отвратительно-короткими красными веками, как у хищной птицы.

– Со мной пришли мои друзья, – медленно начал он, словно язык его обратился в кусок дерева. – Но их больше нет. Они погибли. Мне страшно говорить об этом, ибо смерть их произошла весьма таинственным и даже, если хотите, сверхъестественным образом.

Естествознатели молча переглянулись. Семь рослых здоровых мужчин, обладавших силой единорогов и умевших держать в руках оружие; всем вместе им не пристало бояться. Однако ветхая полуживая лачуга, расположенная на самом отшибе некогда процветающего города, мрачные завывания вьюги за окном, жалкий вид маленького человечка перед ними – испуганного, чуть сгорбившегося, со своими блеклыми птичьими глазами с короткими веками, – все вышеперечисленное производило если не страх, то весьма неприятное гнетущее впечатление. Признаться, само слово «сверхъестественное» для иного человека, даже для заядлого материалиста, порой может показаться весьма жутким.

– Что же случилось? – рассудительным голосом поинтересовался Доланд, и Нороган в сердце своем позавидовал невозмутимости приятеля.

– Не знаю… Кажется, будто естествознатели нынче кому-то сильно мешают… На нашего брата открыли охоту.

– Да с чего вы это взяли? – раздраженно буркнул Керт. – Кому бы это понадобилось? Вингардио был нашим единственным врагом.

– Я убежден, что вовсе не Вингардио стоит за всеми мрачным делами. Он лишился силы, как и другие. Сохранивших знание не так уж и много; подозреваю, это все люди из противоположного лагеря, вроде нас, так или иначе находившихся в подземных темницах, когда единороги забрали силу и память о ней. Да, нас осталось очень мало, но кому-то и этого недостаточно. Нас хотят истребить с лица земли. С моими друзьями мы хотели воскресить Рабилон, поднять его из руин, возможно, отыскать других естествознателей. Но потом они стали погибать, один за другим, от странной, не поддающейся объяснению и лечению хвори.

– Что же это за хворь? – вновь нетерпеливо перебил его Керт. – И неужели нельзя было вылечить ее, используя наши умения?

Хозяин огорченно покачал головой.

– Увы, никак нельзя. Они просто неожиданно умерли и все. А возвращать из могилы даже мы со своими способностями не умеем. Я тоже хотел уходить отсюда, да вот удерживает меня мальчишка один. Нашел я его по пути сюда, разбойники напали на его повозку, всю семью убили. Я решил взять отрока под свое крыло: детей у меня нет, да и стар я уже для подобных дел. Нольсом зову парня. Бедняга родом из этих краев; он все надеется, что сюда родители придут, да заберут его. Умоляет меня, в слезах бьется, чтобы мы подождали еще чуток, не уходили отсюда. Я и ведусь, старый дурак, хоть смерть уже подкралась к моей хате. Один я остался. Впрочем, раз вы пришли, может полегче будет? Вместе-то мы уж как-нибудь решим, что здесь творится, раскроем тайну гибели моих друзей?

Гости в полном молчании принялись за трапезу. Рассказ хозяина отнюдь не внушал ободрения, а напротив вселял страх.

– А почему вы непременно уверены, что за этими смертями кто-то стоит? – вдруг спросил Доланд, запивая медвежью печенку талой водой.

Господин Пришаил с упрямой непоколебимостью в голосе ответил:

– А то как же. Когда смерть странно приходит, за этим всегда кто-то стоит. Говорю же, здоровые они были, молодые. И вдруг один за другим, как серпом скошенные. Произошедшее с моими друзьями напоминает мне другое загадочное дело…

Случилось это во времена давние, еще довоенные. Знал я славного человека, который, впрочем, всегда поддерживал Вингардио. Драгомысом его звали. Он служил чистильщиком леса, то есть отлавливал естествознателей, не желавших жить по законам Вингардио. Устранял нарушителей, тех, кто использовал силу в корыстных целях и забавлялся на простых людях. Так вот в одном из подобных походов он нашел свою погибель. Умер также (со слов приятеля), быстро и без видимой на то причины. И исцелить его уже никак не удалось. Я знал эту историю и всегда над ней недоумевал, а теперь вдруг и со мной стало приключаться нечто подобное. Одно только меня волнует, если за всем стоит какой-то конкретный враг, то кто же он?

– Мы уже настолько привыкли видеть врагами друг друга, – начал Доланд задумчиво, – что позабыли, для чего единорог однажды вручил силу человеку.

– Я и не знал этого никогда, – удивленно ответил хозяин.

– Ирионус рассказывал мне как-то. Он слышал эту историю от самого Вингардио, так как был его ближайшим учеником. Силу нам дали для борьбы с некими нематериальными сущностями, Тенями, кажется. Но естествознатели предпочли воевать друг с другом за власть.

Хозяин с сомнением покачал головой.

– Да разве есть что-то в нашем мире нематериальное? Я слабо в это верю. Впрочем, оттого и сила моя невелика. Я никогда не был особенно способным к естествознательству. Сложно быть истинным мастером в той области, где у тебя мало веры.

– Тени вселяются в людей. Единственно мы можем их остановить. Только естествознатели. Возможно, Тени потому и охотятся на нас. Чтобы их ничто не остановило. Иногда я думаю, что и войну между естествознателями затеяли они сами,