Тартуга.Обратно в Хелл - Максим Алексеевич Антипин

Озябшие, злые, уставшие моряки заметно ожили, оставив дурно пахнущую неприятность в прошлом. Вдалеке, за кормой, еще можно узреть тайфун Саки-пуки. Легкий дождик и редкие порывы ветра, что еще могли беспокоить пиратов, сейчас рассматривались как благодать. Все в прошлом. Действительно, как мало человеку нужно для счастья!

Перед спуском в опер-дек, абордажник снял с себя покрытый мерзкой субстанцией плащ, вместе с разорванной страховочной жилеткой. Бросил экипировку около лестницы, по которой поднимались на корму. Парой резких движений проведя грубыми ладонями по промокшей одежде, согнал излишек вонючей влаги. Потом отряхнулся, как собака, не забывая сыпать ругательствами, адресованные неизвестно кому.

Постоял минутку, наполнил легкие относительно свежим воздухом. Вздохнул тяжко. Творить знаки невероятно утомительное занятие. Немного переведя дух, осмотревшись и поняв всю убогость происшедших событий, изрек: – Боже, как меня занесло-то на этот корабль, на галеон "ТАртуга"?!

Большинство ни разу в жизни не задаются вопросом, что их толкает на те или иные деяния. Они попросту живут, довольствуясь необходимыми крохами для смиренного существования. Идут по накатанной дороге, и их жизни похожи на до дыр затертый шаблон. Однако существуют отличные от основной массы людей, умы.... Но что за странная сила заставляет их подниматься по утрам? Идти в большой мир. Мало, кто может похвастаться амбициями настолько серьёзным, что, излагая их окружающим, многие сочтут это неосуществимыми фантазиями.

Демоны, живущие внутри каждого из нас, шепчущие и искушающие регулярно. Нести деньги продажной женщине, дабы получить хоть толику тепла, суррогата любви. Или, поглощая литры этиловой жидкости, дурманящих веществ, ради мимолетной эйфории. Коллекционирование предметов, изучение тонких областей знания, чтобы создать значимость собственной жизни. Попытки прикоснуться к искусству, науке, дабы достичь, хоть и мнимого, бессмертия. Перечислять можно до бесконечности, а есть ли смысл?

Скорее всего, движущей силой является интеллект, который развит у всех в разной степени. Ведь не зная, что такое манго, разве можно желать его? Тогда почему многие интеллектуалы предпочитают затворничество, закрываясь от внешнего мира тщательно выстроенными стенами?

Вероятнее всего, движущей силой является удовлетворение пороков, кормежка наших внутренних демонов. И не отрицайте! У всех нас есть домашние зверюшки, только живут они глубоко в наших душах. Страсти, что доводят до исступления. Пороки, сводящие в могилу. Они настолько изощрены и ловки, что даже любую добродетель могут очернить, извратить, что оригинала и не узнать. А какие светлые мысли были! Увы и ах! Сейчас, грязным и усталым, самое время размышлять о подобных вещах…

Трона многие считали злым, жестоким, своенравным. За его лысый череп вся команда шутила по поводу его чрезмерной растительности на голове, совершенно игнорируя его пышную, черную бороду. Может, Трон и не был идеальным, не самым умелым, зато все в команде знали: в его вахту скучно не будет. Какой бы ни был плохой день, его шутки, песни и подколы поднимут настроение каждому, чьих ушей они коснутся. Главное, чтобы настроение у абордажника было хорошее, иначе, словно туча, будет грохотать, метать молнии во всех, кто встретится на пути.

Краболов – пришелец из Сказочных Далей, где у всех все хорошо, а он большой молодец, на дух его не переносил. Пытался быть строгим, а временами, когда нужна помощь, компанейским. Был вынужден обращаться к нему. После у матерого, как он себя считал, пирата, отшибало память. Трон говорил – Краболов гнилой насквозь. Краболов же считал Трона эгоистом с раздутым до небес эго. Сам себе на уме. Его необходимо приструнить, – молвил старпом. Абордажник рекомендовал первого помощника отправить покачаться на нок-рее, предварительно снабдив шею крепким канатом. Одним словом, они питали друг к другу самые теплые чувства.

В свое время первый помощник сам метил на место капитана, подбивал команду голосовать за себя. В адмиралтействе решили иначе, подобрав другую замену предшественнику, отстраненному от дел. В связи с этим, он всячески старался подлизываться к Гар-зару, надеясь на больший кусок пирога. Одним словом, тот еще тип.

Трону на его мнение было все равно. Да, его многое раздражало, но больше всего его злили перемены, происходившие с его некогда любимым кораблем «ТАртуга». То, куда нёс галеон Калакеан. То, что верхушка лишь делала вид работы над сложившийся ситуацией. То, что с каждым годом открытых мест на карте становилось все больше, а кого грабить – все меньше. Пришел на флот в надежде обрести большие деньги, умения и авторитет. Всю жизнь так служить точно не желал, а вот набраться опыта – совсем другое дело.

"Обрасти мясом", так всегда говорил Гар-зар в те моменты, когда юноша разглагольствовал на тему о смене службы и корабля. Став офицером, юноша, как и многие молодые, хотел перейти на "Небожитель". Флагман всей флотилии имеющийхся у адмиралтейства "Дела Бога". Мощный линейный корабль, занимающийся более достойными делами, нежели "ТАртуга". Да и заработок в разы больше. На эти речи предводитель тартужан только криво улыбался. В его светлых глазах читалось: "мечтай, мечтай лысеныш!". Твое тело и умения принадлежат мне! Трон, да и другие, помнят его обычным офицером. Он так же, как и все, вздыхал, рассуждая о текущем положении дел. Став капитаном, несколько абстрагировался от всего этого, понимал сложившиеся общие проблемы. Его позиция оставалось простой. Принять и смириться, а не решать их… Его интересовало другое: довольно ли руководство адмиралтейства его работой и личное благосостояние. Управление кораблем и командой носило вторичный характер. Они сами меж собой как-нибудь, разберутся.

Абордажник, отправляясь в глубины плавучего дома, дабы разведать обстановку, в своем сознании отматывал время назад, явственно представлял себе поведение предводителя пиратов, покинувшего их в самый разгар фекальной трагедии.

В который раз отдав управление судном в руки старпома, раздевшись, наскоро освежившись, повязанный влажным полотенцем, Гар-зар смотрел на разыгравшуюся стихию сквозь толстые стекла своей каюты. Боролся с качкой широко расставив ноги и ловко балансируя, размышлял о своем. Рапорты, доклады, отчеты. Скольким кораблям предоставлен конвой, сколько рейдов проведено. И, главное, какую сумму отдать, а какую присвоить. Вот это заботило его, находясь в самом эпицентре могучего калашторма.

Естественно, на офицерском совете, или выслушивая претензии матросов и офицеров, он кивал, шел на допустимый компромисс. Одним словом, был открыт для мнений, замечаний. После же забывал о них, придерживаясь своей, давно принятой и всем известной политики. На многое закрывая глаза, создав круг людей, безоговорочно поддерживающих его, сохранял порядок на корабле, как умел. Давал изредка нагоняй подчиненным, дабы не забывались, и строил работу