Тартуга.Обратно в Хелл - Максим Алексеевич Антипин

отправленные в трюм гнуть спину за различные проступки, буквально валились с ног от изнеможения. Никто не роптал. Стиснув зубы, повторяли монотонные однотипные действия вновь и вновь. Матросы большими черпаками поднимали с дощатого настила трюма самую густую составляющую муляки, опрокидывая их в деревянные ведра. С помощью сита отделяли жидкую часть от твердой. Дабы больше влезло. Насосы после перекачают мелкодисперсную взвесь. После выносили бадьи, полные густой грязюки наверх, выливая содержимое в море. Единственная возможность подышать свежим воздухом. Так как до этого шторм препятствовал этому, то продолжись буря еще пару часов, складировать данное добро стало бы попросту некуда.

– Эй, мужики, – ряд святящихся голов обернулся в сторону говорившего, – несите корыта на палубу, очистите их, нечего кал с собой по морю возить. Фонарики послушно закивали. Покинуть душную тюрьму – самая желанная мечта в данный момент, которой неприметно воспользовались. Пропустив процессию моряков, несущих ароматные емкости прочь, Трон продолжил наблюдение.

Юнги большими кистями наносили жир на внутреннюю поверхность корпуса корабля, чтобы хоть как-то уменьшить течь. Забивали щели промасленной паклей. Ступни, верхние части голени работяг, соприкасающиеся с водой долгие часы, представляли жалкое зрелище. Башмаки разбухли, а кожа под ними была мацерирована и нестерпимо болела. Местами видны кровавые мозоли. Даже деревянные лакированные ноги безымянных набухли от влаги. Движения трудящихся скованные, сопровождающиеся мучительными гримасами, стонами. Однако несмотря на трудности все они выполняли свои обязанности. В противном случае им грозила смерть.

Несмотря на то, что "ТАртуга" вышла в относительно спокойные воды, сквозь щели борта просачивались остатки калаштормовой жижи, разбавленной морской водой. Судно давно уже находилось в плавании, корпус требовал ремонта, чтобы его хорошенько просмолили. Поэтому ручные насосы работали бесперебойно, отправляя вонючую воду обратно за борт, прямо в море. Оживленные деревянные фигуры, по два с каждой стороны от аппарата, поднимали массивный железный рычаг, полностью покрытый ржавчиной. Шток опускался, продавливая поршень вниз, толкая густую коричневую муть в шланг. Они тянулись через пролеты вплоть до форпика, расположенного в носовой части корабля. Мерзкий аромат сопровождал их на всем протяжении, но это такие мелочи! В данный момент повсеместно стоял запах дохлой собаки, пролежавшей на солнцепеке добрые дня три и хорошенько сходившей под себя. Бочки с водой, расположенные в специальных ложах, выточенных из пемзы, были под угрозой. Грязная вода могла добраться до них. Тогда всему экипажу придется туго. Без пресной воды в море долго не протянуть.

Здесь же, в этом отсеке, находились запасы продовольствия, разложенные на высоких закрытых платформах. От крыс и насекомых настилы были малоэффективны, зато спасали от определенного уровня воды, который, поднявшись, мог подпортить припасы. К слову, от которых остались совсем крохи.

Для "трюмных крыс" (так называли трудящихся в нем) была оборудована специальная псевдокаюта, где можно перевести дух. От лестницы к ней вел деревянный мостик, поэтому можно не бояться промочить ножки. Сев на него, сняв тяжелые солдатские сапоги, Трон босыми ногами потопал по доскам, держа обувь в руке. Шершавые ступни прочно удерживали его на дощатом помосте.

Огромная бочка, хоть и привязанная к прочному дубовому столбу канатом, во время качки, потеряла половину своего содержимого. Какой-то умник забыл закрыть ее крышкой после последнего использования. Быстро сняв с себя всю амуницию и одежду, бросил в рядом стоящее корыто. Туда же полетели до этого снятые сапоги. Залив водой из бочки, добавил столовую ложку голубоватой жидкости из рядом стоявшего пузырька. Результат не заставил себя долго ждать. Грязные вещи покрылись пеной, зашипели. Спустя минуту, во время которой матрос смывал с себя калаштормовую муляку, щедро окатывая себя водой, мастерски орудуя большим деревянным ковшом, попеременно натираясь жестким куском мыла.

Пена обратилась толстой пленкой, заключив в свой кокон очищенные вещички. Закончив водные процедуры, обвязав чистыми кусками грубой материи, которые стопочкой лежали в корзинке неподалеку, пояс и стопы, взял из корыта кокон, выдвинулся в обратный путь. Грязная вода уходила через просверленные отверстия в полу настила, смешиваясь с уже имеющийся трюмовой жижей.

По пути в каюты, находящиеся под бизань-мачтой, абордажник встречал повеселевших офицеров и матросов, прикладывающихся к бутылочке с ромом. Буря миновала – выдохнем, ребята.

Достигнув конечной точки своего пути, Трон застал за карточной игрой таких же, как он, абордажников: Князя и Помещика. Абордажники всегда считались выше обычных матросов. Такой, знаете ли, недоофицер. Личный состав у них имелся. Около дюжины парней, зачастую зеленых матросиков, да неограниченное количество юнг с безымянными, которых успеешь урвать у боевых товарищей перед делом. Они выполняли, как правило, самую грязную, кровавую работу. Многие из калакенцев звали их просто: "палачи", непременно после этого сплевывая сквозь зубы.

Юноши пришли на корабль почти в одно время. Если Помещик некоторое время побегал в качестве юнги, то Князь сразу занял место абордажника. Помещик, любимый сын в своей семье, планировал служить не в жарких водах Калакеана, а получать опыт в эскадре адмирала Лорика, осуществлявшего защиту Северных морей. Но, как известно, порой наши желания мало осуществимы.

Молодой, воспитанный, высокоинтеллектуальный, на время стал пиратом. Среднего роста, хорошо сложенный, улыбчивый, всегда искал мирные решения из любого конфликта. Его карие глаза светились добротой, и любил хорошо пошутить. «Понюхать жизни», именно с этой целью вышел в море, дабы в будущем достойно вести дела в общинных владениях своего отца, стать достойной заменой. Орудуя рапирой, его противники не заливали кровью все вокруг, а застывали в неестественных позах, приняв их после мгновенной смерти. Ибо его рука разила точно наповал.

Словно Alter ego Помещика, Князь, разваливал пополам двухлезвийным топором неприятеля, превращая содержимое тел в безобразное, обугленное месиво. Его секира, семейная реликвия, при ударе поджигала врага. Другой ее особенностью являлась самозатачиваемость и отсутствие формирования зазубрин. В отличие от своего боевого товарища, Князь работал грязно, испытывая божественный экстаз, изничтожая кругом все, что попадалось на глаза. Рыжеволосый, в веснушках, кареглазый. Охотник до шуток и проделок, однако как Трон на рожон не лез. Из всех троих самый высокий и самый тяжелый. Хотя до прихода на флот его вес превышал текущий раза так в два. Смог обуздать аппетит, скинуть лишнее. В память об этом остались лоскуты кожи, обвисшие по всему телу. На море хотел научиться военному ремеслу, ибо в будущем придется защищать княжество, во главе которого рано или поздно придется встать.

В той же каюте, на влажных тюках, лежал Ловелас, рассматривая картинки с голыми женщинами. Карточная игра, в которой большая роль отводилась внимательности и памяти, а не раскладу, очень занимала приятелей. Безусловно, везение тоже было не лишним. Ловелас закончил рассматривать карточки. Убрал