Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

— Так всё в мастерской и возятся, — сказала мать, решительно придвигая мне недоеденные в глиняном горшочке пышки. — Заказ жа Вяткина справляют. Аж на сто рублев дохода будет!

— А то и верно. Не наладить работу в мастерской, да лишиться заказов, то и отцовскому делу придёт конец, — сказал я, также решительно отодвигая обратно горшочек с лакомством.

— То-то и оно. А после смуты, почитай, что отцовская мастерская и осталась на Москве одна такая. На Кукуе ещё есть оружейные мастера. Ну и царския мастерские, иных нет, — сказала мама, вновь двигая ко мне пышки.

Эта игра в перестановку горшка с лакомством могла бы продолжаться ещё долго. Но я решительно встал из-за стола и поклонился.

— Благодарствую, матушка, всё вкусно и сытно, — сказал я.

Мать недовольно посмотрела на меня, а потом махнула рукой.

— А мне сватов засылать желают, — похвасталась сестрёнка.

Я посмотрел на маму, она осуждающе качала головой.

— Не пристало девице каждый час о замужестве своём думать. Нынче у нас Егор Иванович хозяин, ему и решать, — мама указала на меня.

— Кто сватается хоть? — спросил я.

— Сынок сотника Собакина. Гуляка ещё тот, — произнесла мама, своим тоном показывая своё негативное отношение к подобной партии для Марфы.

Я посмотрел на красавицу сестру.

— Найдём, кому такой цветок отдать, — усмехнулся я.

Марфа зарделась, засмущалась. А после резко поднялась из-за стола, подхватила явно большой, не по размеру, сарафан и убежала прочь.

Как есть ребёнок. По своему разумению и не думал бы отдавать свою дочь в таком возрасте замуж. Нынче же времена такие, тут ничего не попишешь. Если девицу держать до восемнадцати лет, то она уже будет считаться чуть ли не старой девой.

— Никаких сватов пока не будет! — решительно сказал я.

— Ты, Егор, по старшинству мужнему хозяин. Токмо четырнадцать годков девице. Пора и подумать об замужестве, — возражала мне мама.

— Я хозяин, мне решать! — с нажимом сказал я, недобрым взглядом посмотрев исподлобья на маму.

Она некоторое время пронзала меня взглядом, а потом улыбнулась.

— Вот так и потребно. Ты нынче хозяин над нами, тебе решать. Ну и к слову моему прошу тебя прислушаться. Собакины — ладно. У них дела идут не шибко споро. Нынче их ножи да сабли никому и не нужны. Сколь много осталось после битв кремлёвских. Но тут жа и кто сурьезнее посвататься может, — сказала мама.

Она посмотрела на горшок, решила всё-таки убрать его со стола.

— Ну, говори! Вижу, что ещё есть женихи! — потребовал я от мамы.

Жених действительно был. И вот он, пусть я его и не видел, мне уже категорически не нравится. Мать имела разговор с каким-то купцом. Вроде бы и важная птица он. Вот и думает мать о том, что для того, чтобы в нашем роду был достаток, чтобы спрос на наше оружие только рос, родниться нам нужно с купеческой семьёй.

— Да я и не против. Ну ты же сама сказала, что он не по нраву Марфе, — сказал я. — А кто не по нраву сестре, тот и мне не угоден.

— Так, когда же такое было, чтоб девку спрашивали⁈ — выкрикнула мама.

— Я так сказал! — жёстко припечатал я и ударил кулаком по столу. — Не дам неволить Марфу.

Мать немного бурила меня взглядом, но подчинилась, пошла выносить еду.

Как только вышла мама, тут же зашёл в комнату Никанор. Он с трудом сдержался, чтобы не посмотреть вслед матери. Она в свою очередь также одарила его взглядом, но засмущалась и пошла быстрее.

Полгода пройдёт — нужно будет этих людей всё-таки каким-то образом свести друг с другом. Иначе только взглядами и будут обмениваться. Никанор ждал большую часть своей жизни мою мать, подождёт ещё полгода-год. Но нам нужен крепкий хозяйственник. И чем не купец? У дядьки вполне успешная лавка, торгует не шелками, но тканями. Может и чем иным промышлять.

— Говори! — потребовал я от дядьки.

— Да что ты такое удумал, Егор Иванович? — спросил Никанор. — Стрельцы лавки свои закрывают, мастерские оставляют, все идут собираться куда-то. Коли поход наметился, так о том предупреждать нужно загодя, за две-три седмицы.

Да понял я уже, что пора заканчивать эти сборы. Прошло четыре часа с момента объявления сбора, а на пункт, сюда, рядом с моим домом и недалеко от сгоревшей усадьбы Первого стрелецкого полка, пришло в лучшем случае человек сто.

И все эти люди — сыновья, но не старшие стрельцы. Или те, кто не имеет своего дела, приработка.

— Объявляй людям, кабы расходились по домам. А сотников и десятников ко мне… К вечеру, — сказал я.

Я приехал домой не с пустыми руками. Воспользовался тем, что у меня был неограниченный доступ в хранилища Кремля. Там находились и вина заморские, и закуски вкусные. Кроме того, раз уж из Кукуя присылали мне каждое утро пиво, то попросил их сразу дать пару бочек.

Наверное, стрельцы сильно на меня серчали за то, что взбаламутил их. Так что будем подслащать им жизнь, скреплять коллектив в том числе и пьянкой. Как бы только при этом самому оставаться всё-таки трезвым.

Пойду нынче до брата в мастерскую и после еще поговорим с тобой, Никанор. Зело важный разговор будет, — сказал я, собираясь выходить из дома.

Наш дом был не богат и не беден. Три комнаты имел, да женскую комнату. Хотя последнее, когда дом разделен и выделяется женская зона — уже признак благополучия.

Кроватей, как и в Кремле, не было. Так, лежанки из тюков, набитых сеном. Но была икона. Небольшая, я бы сказал, даже маленькая. Но само наличие иконы резко повышало статус любого жилья.

Ну а пока я решил пойти в мастерскую. Она находилась рядом. Инструмент во время бунта из нее был вывезен. Была опасность, что близкое расположение к стрелецкой усадьбе грозит разграблением, или сожжением. Бог миловал, как и дом не спалили. Пограбили только, но главное добро так же вывозили в Троицу.

Так что братьям еще понадобилось время, чтобы вернуться и наладить работу. Степан и Ваня встречали меня с каким-то подозрением. Или же всё ещё обижаются, что не получилось отца правильно похоронить? Знаю я, уже Марфа рассказала, как Иван сокрушался, и как даже чуть ли не проклинал меня, что так обошлись с батюшкой. Но младший брат отходчив, об этом еще и батюшка успел мне сказать. А вот Степан… Упертый.

— Ну уже, браты? — спросил