Mondhexe - inverse101

Замок превратится в арену.

«Это будет сложный год», — подумала Рин, глядя на сияющие лица детей. — «Они видят золото и кубок. Я вижу травмы, несчастные случаи и дипломатические скандалы».

Но была и светлая сторона.

Турнир — это концентрация магии. Это новые знания. Это возможность изучить методы других школ. И, возможно, сделать пару ставок на тотализаторе.

Она посмотрела на Гарри Поттера.

Мальчик не выглядел восторженным. Он выглядел… озадаченным. Словно чувствовал, что этот праздник жизни может обернуться для него очередной головной болью.

«У него хорошее чутье», — отметила Рин. — «Надеюсь, ему хватит ума не лезть в это пекло. Хотя, зная его удачу…»

Дамблдор продолжил говорить о правилах, о возрастном ограничении (только с семнадцати лет, что вызвало волну возмущения), о судьях.

Студенты гудели, обсуждая перспективы вечной славы и тысячи галеонов, но Тосака Рин, сидевшая за преподавательским столом, сохраняла выражение вежливого скептицизма.

Ее пальцы лениво вертели ножку золотого кубка.

«Слава», — подумала она. — «Валюта, которую нельзя положить в банк, но за которую люди готовы платить жизнью. Дамблдор умеет продавать воздух».

Директор, выждав, пока первая волна восторга схлынет, снова поднял руку, призывая к тишине. Зал послушно умолк, хотя возбужденный шепот всё еще пробегал по рядам, как электрические разряды.

— Однако, — голос Дамблдора стал серьезнее, утратив праздничные нотки, — мы не должны забывать о контексте, в котором нам предстоит проводить это мероприятие. Времена нынче… непростые.

Рин едва заметно хмыкнула, вспоминая статью в газете.

— Турнир Трех Волшебников — это не только состязание в магии, но и событие международного масштаба, требующее особых мер предосторожности, — продолжил директор. — Министерство Магии и руководство школы пришли к соглашению. Для обеспечения безопасности участников и гостей, а также для предотвращения любых инцидентов, подобных тем, что произошли на Чемпионате Мира, в Хогвартсе будет усилен режим охраны.

Рин напряглась.

«Усилен режим» в исполнении местных властей обычно означало что-то громоздкое, неэффективное и потенциально опасное для самих охраняемых. Опять дементоры? Тролли в коридорах?

В этот момент небеса над замком, словно подыгрывая драматургии момента, раскололись громом. Потолок Большого зала полыхнул неестественно яркой молнией.

И одновременно с громом распахнулись двери зала.

Это было не вежливое открытие, как в случае с Макгоннагал или другими профессорами. Двери ударились о стены с такой силой, что, казалось, петли вот-вот вырвет из камня. Грохот перекрыл даже шум дождя.

Все головы в зале — сотни студентов и преподавателей — мгновенно повернулись к входу.

В дверном проеме, очерченная вспышкой молнии, стояла фигура.

Человек опирался на длинный посох. На нем был промокший плащ, с которого ручьями стекала вода, образуя лужу на каменном полу. Он сделал шаг вперед, и звук был странным: глухой стук, затем звонкий цокот.

Тум-цок. Тум-цок.

Он вошел в свет свечей, и по залу пронесся испуганный вздох.

Рин, чей взгляд мгновенно переключился в режим тактической оценки, сузила глаза.

Внешность вошедшего была… красноречивой. Он выглядел грубо, уродливо. Аргус Филч в сравнении с ним был мужчиной с обложки модного журнала.

Лицо человека напоминало карту шрамов, вырезанную на куске старого дерева. Часть носа отсутствовала. Кожа была изуродована рубцами, следами темных проклятий, которые не смогла исцелить даже магия.

Одна нога была нормальной, обутой в сапог. Вторая заканчивалась деревянным протезом, заканчивающимся когтистой лапой. Грубая работа. Никакой биомеханики, никакой попытки восстановить функциональность нервных окончаний. Просто кусок дерева вместо плоти.

Но самым примечательным был глаз.

Один глаз был нормальным — маленьким, темным и колючим. Второй…

Второй был артефактом.

Ярко-голубой, неестественно большой, он не сидел на месте. Глазное яблоко вращалось в орбите с жужжанием, доступным слуху Рин, совершенно независимо от своего «натурального» собрата. Он смотрел вверх, вниз, назад — сквозь черепную коробку владельца.

«Мистический код», — мгновенно классифицировала Рин. — «Вероятно, видит в магическом спектре, сквозь невидимость и, возможно, сквозь твердую материю».

Человек прошел к преподавательскому столу, хромая, но двигаясь с пугающей скоростью. Студенты провожали его взглядами, полными ужаса.

Дамблдор, казалось, ничуть не удивился. Он приветливо улыбнулся кошмарному гостю.

— Позвольте представить вам нашего нового сотрудника, — объявил он. — Аластор Муди. Бывший аврор. По просьбе Министерства он любезно согласился занять должность Куратора безопасности Турнира на этот год.

«Куратор», — повторила Рин про себя. — «Значит, он здесь для того, чтобы искать врагов».

Муди не улыбнулся. Его лицо, казалось, вообще не было приспособлено для выражения дружелюбия. Он дошел до стола, протянул руку Дамблдору (директор пожал её, не поморщившись, хотя рука была покрыта шрамами не меньше лица) и развернулся к залу.

Его нормальный глаз смотрел на студентов с подозрением параноика, ожидающего засады в детской песочнице.

А магический глаз начал бешено вращаться.

Он сканировал зал. Он просвечивал учеников, проверял содержимое их карманов, заглядывал под столы. Его взгляд метался от Гриффиндора к Слизерину, от стола к потолку.

«Паранойя как профессиональная деформация», — констатировала Рин. — «Он не видит детей. Он видит потенциальные угрозы. Потенциальных Пожирателей, шпионов, убийц. Для него война не закончилась, она просто перешла в холодную фазу».

Внезапно голубой глаз замер.

Он сфокусировался на Рин.

Тосака сидела неподвижно, держа спину прямой. Она не отвела взгляд. В мире магов отводить взгляд — значит признавать слабость.

Они смотрели друг на друга через стол.

Старый, искалеченный маг, видящий мир через призму проклятий и заговоров.

И молодая, высокомерная волшебница, видящая мир как набор ресурсов и задач.

Рин почувствовала давление. Его глаз, этот артефакт, пытался просканировать её. Пройти сквозь её одежду (зачарованную, разумеется), сквозь её кожу, увидеть структуру её магических цепей, оценить её резерв.

«Невежливо», — подумала она холодно.

Она слегка напрягла волю, уплотняя свою ауру. Это не был щит. Это была дымовая завеса. Статика. Помехи. Она не блокировала его взгляд, она делала полученную информацию бесполезной.

Глаз Муди дернулся. Зрачок сузился. Он понял, что наткнулся на что-то твердое.

Его нормальный глаз тоже повернулся к ней. Оба глаза теперь сверлили её, изучая.

Рин чуть приподняла бровь. На её лице появилось выражение вежливого, но холодного вопроса: «У вас проблемы с оптикой, мистер куратор?».

Муди хмыкнул. Звук был похож на скрежет металла.

Он отвернулся, прекращая дуэль взглядов, но Рин знала: он запомнил. Он пометил её как «объект интереса».

«Мутный тип», — вынесла она вердикт, провожая его взглядом.

В нем было слишком много хаоса. Слишком много повреждений. Маг, который позволил себя так искалечить, либо плохой маг, либо фанатик, который не жалеет ни себя, ни врагов. И то, и другое делало его опасным соседом.

Муди прохромал