Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

— Мог бы. Поговорить со старыми знакомыми.

— Вот-вот. Теперь представь, каково это, идти по пепелищам, по местам, где от твоих знакомых остались только могилы, и это только у тех, кому повезло. Идти, смотреть на их пустые убежища, вспоминать, как проводил в них ночи, как разговаривал с этими людьми, из которых никого уже нет в живых. И чем дальше бы я уходил, тем глубже в прошлое бы возвращался. Туда, где, возможно, моих старых собеседников даже не убивали варвары, а они просто давно умерли собственной смертью.

— Далеко же ты зашел.

— Этот мир, этот берег, велик. Когда я только начинал путь, то думал, что смогу обойти весь континент, сделать карту всего побережья лишайников. Но в какой-то момент я понял, что моей жизни в этом мире может и не хватить.

— И ты сдался у пустоши?

— Я просто остановился. Передохнуть. Там, внизу, жили хорошие люди, много хороших людей. А пустошь — ты просто плохо представляешь, сколько таких пустошей вдоль берега. И многие из них значительно тяжелее, и больше, чем эта. Если варвары прошли те, то и эта их не остановила бы. А еще, это дает тебе хороший намек, как давно продолжается это нашествие. Как далеко нам придется идти, чтобы встретить хоть кого-то. Друга или врага — неважно. Но сейчас я не об этом.

Он аккуратно взял еще кусочек сухого лишайника и положил в костерок, после чего продолжил:

— Побережье большое, и везде живут люди. Тут любой, любой из прыгунов, который выжил больше чем в одном мире, быстро понимает, что этот мир, эта цивилизация создана прыгунами. Не специально, но создана. Тут они не редкость. Тут даже у родившихся здесь, у одного из сотни, открывается этот дар.

— Ну как не редкость, — усмехнулся я. — Ты первый, кого мне удалось найти.

— Мы просто не совпадаем. Чем больше миров в кармане, тем меньше вероятности встретиться в одном. А местные жители, большинство, хоть с одним шагающим, да знакомы. Или хотя бы когда-то видели. Побережье большое, и везде живут люди. И на каждом куске берега ходят свои легенды. Там далеко-далеко, в сотне переходов отсюда, мне рассказали одну…

'Прыгуны приходят в этот мир и уходят. О многих из них мы не знаем, потому что они никогда не выходят к людям. Многие просто не выживают, потому что впервые оказываются в этом мире глубоко внутри материка. Где еще никто не выжил — без еды, без костра, без тех, кто смог бы помочь.

Мы живем на этом берегу, словно в плоской вселенной, в которой только одно измерение — наш берег. Линия, и только ее изломанность напоминает нам о том, что есть что-то, кроме нее. Что в этом мире больше измерений, и, рано или поздно, нам придется раздвинуть свое сознание, поплыть через море, погрузиться в пучину океана. И самое сложное — забраться внутрь материка. Найти туда дорогу.

Но знающие люди, старые люди, говорят, что есть Слой.

Знающие люди говорят, что Слой — это шагающие, а может быть, и не только они, которые ищут эти пути давным-давно. Они занялись этим не сегодня, и не вчера, а поколения, может быть, тысячелетия назад. И за это время настолько привыкли к трудностям, к тому, что им надо выживать там, где нет ничего, что перестали общаться с линейными, с береговыми людьми. Вплоть до того, что их никогда никто не видел. Никто не помнит об их существовании. И даже легенды, сказки знающих людей — всего лишь сказки, и все больше и больше становятся только выдумками.

Но иногда береговые люди, чаще всего дети, которые любят забираться дальше, чем надо, находят странности в глубине материка. Иногда это чертежи на скалах. Иногда — простые рисунки, схемы, которые позволяют найти дорогу к убежищу неподалеку. Иногда в этих убежищах течет чистая вода. Иногда — находят источники лавы, которые бесценны для кузнецов, а еще решают проблему с костром.

Находят разное, но никто давно, теперь уже можно сказать, никогда — не встречал людей, Слой, который все это создал.

Поэтому знающие утверждают, что Слой, завершив свою работу на этом удалении, не погиб, не исчез, не растворился во времени, как подумало большинство.

Совершенно нет. Просто Слой закончил свою работу здесь, и ушел дальше, вглубь континента. Исчез один Слой, но там, где-то дальше, возник новый.

Может, и не один.

Может, каждый новый прыгун, появляющийся в этом мире, найдет убежище даже в глубине материка.

Слой за Слоем, не одни, так другие, но это будет планета людей, а не камней.'

III. Глава 2. Вдоль берега синего моря

Отшельник со своей невестой сходил через пустошь вновь. Рассказал о ситуации на этой стороне, добрался до кузнеца. Но они вернулись. Последнее поселение на этой стороне. Опасно, но места тут были хорошие.

Теперь вместе с невестой они жили отдельно. Свадеб, как таковых, тут не было, съехались — значит семья. Так что ее брат приуныл, оставшись один.

Брат долго упрашивал нас взять его с собой, и, хоть и не упросил, но шел вместе с нами два перехода. Лишь потом мы отправили его назад, без особых новостей. Пустой берег.

Все что мы видели в этом походе — это пустующие пещеры, давно похороненные их обитатели, там, где вообще было кого хоронить. Самые ценные вещи давно собраны, либо варварами, либо самими жителями поселка.

Они молодцы, что продолжают патрулировать побережье.

Только это сможет уберечь их от нового внезапного нападения. А когда-нибудь, оно будет. Может, не в этом поколении, может, захватчикам на той стороне тоже надо собрать новые силы. Но будет.

Мы с Идрисом выходили на окраины. В те места, до которых только и добирались брат с сестрой. Мы спешили, но все равно, потратили почти неделю, чтобы добраться хотя бы до сюда. До границы, куда доходили предыдущие патрули.

Побережье пустовало. Заброшенные жилища, с трудом собираемая растопка для костра, могилы. Справа море, в котором только водоросли и чудовища, слева — пустой материк, который только-только начал зарастать лишайниками, у самого берега.

У каждой реки мне теперь хотелось свернуть, посмотреть, что там в глубине, как далеко растут лишайники. Не встречу ли я Слой. Хотя это глупо.