Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

хвост от земли. Самолёт выравнивается по горизонту, сразу же становится легче – почти совсем пропадает вибрация. А колючка всё ближе и ближе. Коротким движением поддёргиваю штурвал на себя, как бы подрываю машину в воздух, и она слушается, зависает в воздухе, отрывается от земли! Но не до конца! Не хочет нас земля отпускать – цепляется травой за колёса, продолжает их раскручивать, трясёт в бессильной инертной злобе пропадающих вибраций. Растёт скорость, и ещё чуть-чуть поднимаю машину вверх. И земля отпускает нас! Колёса перестают стонать от нагрузки, корпус прекращает вибрировать от неровностей грунта, крылья прочно опираются на воздух, надёжно держат машину.

– Есть отрыв! Взлетели! – во весь голос орёт от восторга сбоку штурман.

Откуда только у него эти слова появились? И я искренне улыбаюсь в ответ. Сколько раз приходилось вот так вот уходить в небо с последней плиты ещё в той, прежней и никак не хотящей уйти в забвение жизни… Ничего не меняется…

А берег вот он, почти перед нами. И забор из колючей проволоки неудержимо наплывает на нос самолёта.

Ещё чуть-чуть вверх, чтобы перескочить эту колючую изгородь. Штурвал в руках вибрирует мелкой дрожью от работающих моторов. Эта дрожь передаётся на руки, и даже перчатки не особо помогают.

Ушли! Внизу чёрная гладь воды. Умом понимаю, что никакая она не гладь – море же, волны и ветер никуда не делись. Но это если умом, а из кабины, да ещё краем глаза она именно как гладь воспринимается. И только там, впереди видны и эти волны, и даже редкие белые барашки пены на их гребнях.

Тяжело и медленно проходим над самыми мачтами кораблей. Вижу задранные к небу головы моряков, белые пятна лиц, даже умудряюсь покачать на прощание крыльями. Легонько. Почему бы и нет? Мне это ничего не стоит, а им приятно. Опять же останутся о нас только хорошие впечатления.

– Штурман, курс?

Наш навигатор отрывается от бокового окошка, с понятным сожалением бросает ещё один прощальный взгляд вниз на корабли и разворачивается в мою сторону.

– Двести пятьдесят три градуса, – отвечает сразу же, и даже не заглядывает при ответе в карту.

Знает. Молодец какой.

Плавненько, плавненько начинаю разворот с набором высоты. Эх, сейчас бы нам колёса убрать… Насколько быстрее разгонялись бы.

Через минуту занимаю нужный курс, продолжаю набор и только тут обращаю внимание на свою мокрую спину. Непросто взлетать с предельным весом и отрываться от земли на последних метрах взлётного поля. Не стоило так рисковать? Так работа такая. Без риска никуда. Продуманного, само собой. И здесь, как ни крути, а всё было рассчитано. Правда, на глазок, в уме, ведь ни навигационной линейки, ни соответствующих весу и длине разбега таблиц ещё никто не придумал – всё впереди. Но и так неплохо получилось. И от земли мы оторвались приблизительно в той точке, в которой я и предполагал отрыв. Так что да, всё рассчитано. Конечно, всякое может произойти, и случайности не гарантированы, но расчёт есть расчёт. И хорошо, когда он подтверждается практическими результатами. Вот как сейчас, например…

Карабкаемся, ползём вверх, торопимся догнать уходящее солнце и не успеваем. Маловата у нас скоростёнка. Катится, катится вниз багряный диск, прилипает к горизонту, размазывается по нему тонкой полоской. И исчезает, оставив за собой такое же багряное небо. И отчего-то на ум приходит старая рыбацкая поговорка: «Солнце красно с вечера – рыбаку бояться нечего». Читал в какой-то книжке в своём, очень отсюда далёком, детстве. Если поговорка не врёт, то погода нас ожидает хорошая.

Напоследок успеваю заметить справа очертания далёкого финского берега, а потом и он растворяется в стремительно накатывающейся ночи. Но это уже не страшно. Главное, курс у нас правильный, визуально подтверждённый. Так что мы летим правильно, в нужную сторону. Мелькают напоследок под крыльями светлые пятна островов и быстро пропадают.

Внизу волны Балтийского моря тают и сливаются с ночной теменью, а здесь, на высоте, пока ещё светло. Далеко впереди и значительно выше нас золотом горят перистые облака – там день. И мы летим за этим светом, торопимся под рёв моторов, но не успеваем. На глазах золотой цвет меняется на красный закатный, а буквально через пару минут ажурные облака впереди окутываются покрывалом темени. И начинают посверкивать звёзды. Сначала робко выглядывают самые яркие, за ними осторожно проявляются остальные. И вскоре вокруг нас сплошная звёздная россыпь. Даже внизу. Словно зависаем неподвижно в пространстве. И непонятно, где верх и где низ – если бы не спасительная ленточка авиагоризонта. Только она и помогает разуму удержаться в нормальном полёте.

Наваждение пропадает с восходом луны. Жёлтый диск выкатывается сбоку справа, и сразу становится легче. Появляется низ, видно сверкающее волнами море, и я немного расслабляюсь. Навыки навыками, а всё равно неприятные ощущения. Словно в первый раз ночью лечу.

Три тысячи метров по альтиметру. Здесь ещё нет понятий истинной или относительной высоты, приборы показывают абсолютные значения от нулевой отметки Адмиралтейского футштока. Поэтому приходится всё время учитывать нужные поправки. Например, высоту аэродрома посадки относительно уровня моря или этого самого футштока по имеющимся в наличии картам. Приблизительно, конечно. Но и то хорошо. Раньше и такого не было, на глазок летали. И летают. Но это я скорее по старой привычке стараюсь поправки учитывать, потому что пока они не нужны – летаем всё равно не по приборам, а визуально.

Оглядываюсь назад – темно в кабине. И тихо. Ни звука за спиной. Почти час полёта позади, пассажиры мои приморились и наверняка давят на массу. Иначе бы давно уже рядом со мной сидели. Хотя-а, что тут у меня делать? Звёздами любоваться? И всё. Впрочем, вру, не всё. Ещё морем можно. И редкими кучевыми облаками внизу. Переливаются всеми оттенками серебряного, проплывают медленно под крыльями. Муторно. Скоростёнка никакая, ползём, словно черепаха, скорее, висим среди звёзд. И даже не тряхнёт ни разу. Болтанки и той нет. Тут же себя одёргиваю – нашёл, о чём жалеть. Радуйся, дурень, что с погодой повезло. Этого везения, да на подольше бы… А то совсем скоро осенний период штормов начнётся…

Штурман закопошился, на левый борт перебрался, к окну прилип. Молодец, не дремлет. Ну и я голову повернул – интересно же, куда он всматривается? Всё какое-то развлечение. Понятно – на траверзе в лунном свете показалась тёмная громада острова Даго.

– Что там, Фёдор Дмитриевич? – окликаю штурмана.

– Остров Даго проходим, Сергей Викторович, – оборачивается лейтенант и наклоняется в мою сторону, придвигается ближе, чтобы не так