Олень - Mr.Eugene

разве что до прямых претензий и оскорблений, но всё равно ходя по довольно рисковой грани. Они выказывали своё недовольство так явственно и упорно, словно их мнение действительно кто-то собирался учитывать. Ах да! Отказываться от путешествия никто из них, естественно, не стал. Была, конечно, и третья группа — дома, которые по тем или иным причинам не желали присоединяться к одному из сформировавшихся лагерей. Они просто «дрейфовали», выискивая для себя политические прибыли или более влиятельных покровителей.

Однако, чем больше благородных болванов вмещал в себя Пайк, тем быстрее и сильнее рос градус препирательств и споров. Сперва это удивляло Ашу, но удивление быстро сменилось нескрываемым раздражением. Наконец, всё переродилось в гнев. Каждый захудалый лордик, не имеющий за душой ничего, кроме какой-нибудь сгнившей ладьи, считает, что вправе рассуждать, как и за кого стоит выдавать замуж дочку сюзерена? Гнев был единственным возможным ответом… и не сказать, что Аша была одинока в своей позиции. Подобные разговоры велись столь беспардонно и нагло, что порой не выдерживал и сам Бейлон, стремительно опуская зарвавшихся вассалов. Со временем, конечно, накал страстей стал неумолимо угасать… пока в Пайк не заявился ещё один дядя Аши — Эйрон Мокроголовый.

Заявившись на закате в окружении своей свиты утопленников, высокий, тощий и обросший густыми чёрными волосами с вплетёнными в них водорослями Эйрон сразу принялся стращать, клеймить и обличать, делая это под радостный визг партии Старого закона. Эйрон обвинял своего старшего брата и лордов, поддержавших его решение, в нарушении Старого закона, в отречении от предков, в предательстве Утонувшего… его душеспасительные речи лились бурной рекой, омывая главный чертог замка и собравшийся в нём люд своими «истинами». В тот момент Аше, к её вящему ужасу, даже казалось, что Эйрон на волне религиозного бреда всё испортит и сможет-таки переубедить Бейлона, но… дочь зря сомневалась в отце.

Эта сцена навсегда останется в памяти девушки, как и всех тех, кто стал её свидетелем. Обширный зал, заполненный людской массой, разделившийся на хмурых сторонников и воодушевленных противников. Отец, недвижимой скалой замерший на своём престоле, и стоявший напротив Эйрон, ударившийся в яркую проповедь. Он всё говорил и говорил, полностью растворившись в моменте мнимой славы и то ли в силу гордыни, то ли в силу глупости не понимая, что совершает самое страшное преступление, какое только можно представить на островах — он идёт против семьи и старшего брата. В тот момент Аша с огромным трудом сдерживала порывы спросить у этого верного жреца Утонувшего… где он был со своими проповедями, когда Эурон чинил свои бесчинства над женой Викториона? Где был Эйрон, когда Эурон дерзко и в открытую совершал иные преступления, насмехаясь над верой, которую сейчас пытаются отстаивать? Где был Эйрон, когда его старшему брату и лорду-жнецу был так необходим совет и поддержка в разрешении вражды между братьями? Аша прекрасно знала ответ, её отец знал ответ, все остальные знали ответ. Эйрон ссал приближаться на милю к тому месту, где пребывал Эурон.

Но вмешательства Аши не потребовалось. В тот краткий миг, когда Мокроголовый набирал новую порцию воздуха в свои лёгкие для очередного истеричного спича, в чертоге появилось новое действующее лицо, узнаваемое на островах ничуть не меньше зарвавшегося оратора. Стойкий запах тины и водорослей, которые принёс с собой Мокроголовый, сменился ощущением свежего морского бриза, когда пред глазами собравшихся предстал человек, почитаемый многими как живой святой, Тарл Трижды Тонувший. В тот миг Аша словно вдохнула свежего воздуха и с толикой облегчения поняла по лицам других, что не только она одна. Эйрон же, увидев пророка Утонувшего, подавился собственными словами, наконец замолкнув и в недоумении тараща свои чёрные глаза на старшего брата.

Тарл спокойно и с достоинством, в полной мере показывая себя равным собравшимся, вышел в центр чертога и осмотрел присутствующих. Ни Эйрон, ни его сторонники, ни кто-либо ещё так и не осмелились подать свой голос поперёк Святого, трусливо пряча от него свои взоры, ибо знали — не веру они здесь собрались защищать. В конце Трижды Тонувший, взглянул своими серыми глазами на Ашу, отчего девушка взволновано встрепенулась и тут же замерла соляным столбом, узрев неожиданно мягкую улыбку жреца.

— Утонувшему угоден этот брак! — Громко и отчетливо произнёс Тарл. — Я лично сопровожу леди Ашу и проведу обряд по завету предков! Такова Его воля!

— Такова Его воля. — Тоном, варьировавшимся от покорности до уныния, промолвил зал.

Произошло самое неожиданное, но единственное возможное — зал и даже оппозиция полностью покорились словам Святого. Какие бы чувства и мысли не скрывали сейчас участники этого действа, все они понимали, что спор сейчас неуместен и даже недопустим.

Подобное заступничество крайне благоприятно повлияло на атмосферу в замке, сподвигнув колеблющихся лордов безоговорочно поддержать Бейлона и его решение. Но и Эйрон, от своих идей и убеждений отступать был не намерен, в конце концов, навязавшись в это путешествие, действуя на нервы команде Великого Кракена. Благо, думала про себя Аша, что «дорогой дядюшка» остался на корабле, иначе от вида прелестно сказочного дворца его бы точно вырвало водорослями.

Делегацию, возглавляемую Грейджоями, привели к просторному парку, по центру которого были натянуты тенты из покрашенной в желтый и красный тканью. Под дарующими спасительную тень тентами были накрыты богатые столы, вокруг которых важными павлинами расхаживали прочие гости Мартелов со своими домочадцами, распивая вино и громко шутя, а чуть поодаль расположилась создающая подобающую атмосферу группа музыкантов с флейтами и арфой. Пока они сближались, Аша успела заметить восставшего леопарда с секирой Сантагаров, скорпионов Кворгилов, пламенное поле Уллиров, зелёного дракона Толандов, бронзового василиска Гаргаленов, воспрещающий жест Аллирионов и гербы прочих родов Дорна, которые вспоминались Ашей не столь легко. Одно было очевидно — сегодня в Водных Садах собралась практически вся знать самого южного королевства, что совершенно точно не было спонтанным событием.

Предводители благородных семейств двух столь разных земель всматривались друг в друга с нескрываемым интересом, пока церемониймейстер и глашатай не начали делать свою работу.

— Лорд Железных островов, лорд-жнец Пайка, Бейлон Грейджой со своей дочерью Ашей…

— Первый из Харлоу, лорд Десяти Башен, Родрик Харлоу с наследником…

— Лорд Хаммерхорна Горольд Гудбразер с сыновьями и дочерьми…

— Лорд Старого Вика…

— Лорд…

Представив всех значимых лордов по титулам, глашатаи расступились, предоставив аристократам в распоряжение друг друга — начались полноценные знакомства и общение. Не смотря на все различия, всё проходило достаточно гладко, ибо между благородными