Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

становится очевидным, что перед нами открывается самая привлекательная область. У нас могут быть новые прекрасные леса, травянистые растения; мы можем заменить сорную или скудную зелень прошлого более тонкой и более живой текстурой. В наших силах вызвать из небытия невиданные прежде плоды и цветы. Можно сотворить насекомых, от которых так много зависит, более полезными по отношению к человеку. Мелкую живность уже сейчас можно разнообразить в том ключе, чтобы она переходила в состояние сносного дружественного сосуществования как внутри своего вида, так и между разными видами. По мере того, как наши руки становятся все более умелыми, мы приобретаем возможность все более и более уверенно нарушать жизненный баланс. Теперь, когда человек в здравом уме, страха перед изобилием больше нет.

Планирование человеческой деятельности на ближайшие несколько поколений не повлечет за собой никаких фундаментальных изменений для нашего биологического вида. Это будет продолжением той жизни, к какой всегда стремилось человеческое создание, какой бы мрачной, запутанной и безуспешной она ни была. В настоящее время преднамеренное управление погодой является для нас слишком сложной задачей, но мы твердо знаем, что отныне способны устанавливать точный календарь погоды на год или даже более того. Следует понимать, что глобальное переустройство почвы, флоры и фауны потребует полной перестройки шахт, глубоких карьеров, дорожной сети и даже морского транспорта. Все это совсем не обязательно должно становиться уродливым и отталкивающим, даже в процессе строительства. Все это можно сделать очень удобным и чрезвычайно интересным. Инженерное сооружение, которое еще совсем недавно выглядело неуклюжим и чудовищным, теперь становится грациозным, как пантера. Раньше заводы густо дымили, извергая золу и сажу, из цехов вывозили тонны промышленного мусора. Теперь же промышленные предприятия в своих привычках больше походят на хорошо обученную кошку. Мировое планирование Второго совета предназначалось, видимо, для статичного общества, поэтому в дальнейшем устаревшие положения следует отвергать. Не приходится сомневаться, что и наши с вами достижения, спустя какое-то время, уступят место еще более смелым и красивым предприятиям».

Так закрутилось начинание, ставшее известным под названием План ввода-вывода от 2060 года. Сегодня большинство из нас все еще погружены в его реализацию. Он дал миру занятие без рабства и досуг без скуки. Когда на какое-то время нам надоест заниматься своими делами, мы улетим – или зайдем за угол – посмотреть, что делают другие люди. Мир полон интереса и восторга, от джунглей Амазонки с ленивцами, пумами, обезьянами и аллигаторами до заснеженных гималайских гор. У нас имеется возможность отправиться на экскурсию в самые верхние слои атмосферы или самые глубоководные галереи, где мы сможем понаблюдать за огромными головоногими моллюсками, спешащими на кормежку, или за стремительным ростом гигантской жемчужины.

Мы уже настолько привыкли к изяществу, красоте и разнообразию во всех деталях и общих формах, что, просматривая фотографии или слушая аудиозаписи семидесятилетней давности, нам сложно уловить, насколько хрупким представлялось спокойствие первых десятилетий человеческого единства. Поначалу казалось, что измученный братоубийственной бойней, болезнями, экономическими кризисами и общей тщетностью бытия человек настолько напуган мыслью о любом возвращении к старым беспорядкам, конфликтам и экономическому каннибализму, что способен только слушаться, и ничего более. Но он набирался храбрости. Это происходило не только в окружающем мире, но и в нем самом.

Глава 3

Геогоническое планирование

В основе нашей текущей деятельности лежат так называемые «отсроченные проекты». Перво-наперво это, конечно же, стимулирование изменчивости человека. Вторым вопросом на повестке дня стоит коррекция земных контуров. Здесь также присутствует нечто такое, что кажется нам слишком великим и слишком опасным для нашего теперешнего состояния мудрости. Тем не менее, это представляется нам неизбежной перспективой. Так или иначе, рано или поздно, наш вид в конечном счете начнет пытаться это делать.

В настоящее время и в течение многих поколений мы все еще остаемся созданиями и субъектами географии. Океаны и горные цепи определяют нашу жизнь. И не только. Еще они определяют места обитания и тип человека, который приспосабливается жить в той или иной местности. У каждого из нас, вне зависимости от предпочтений, телосложения или, скажем, цвета волос, имеется свое особое лучшее место для воспитания собственных детей, работы и отдыха. Человек может сколько угодно долго скитаться, где ему заблагорассудится, но только в определенном месте он почувствует себя как дома. Нет таких, у кого дом везде. Не бывает универсального человека. Только на плоской и однородной земле такое существо могло бы появиться. На нашей планете процветает необходимое разнообразие, и никто не собирается его умалять.

Но современный географ все равно ставит перед нами животрепещущие вопросы. Возможна ли классификация мест обитания на желательные, нежелательные и враждебные? Не происходит ли в связи с восстановлением лесов изменение планетарных уровней? Не приведет ли прогресс к значительному увеличению желательных мест обитания за счет перераспределения осадков, изменения стока поверхностных вод, защиты от ветра и так далее? Например, небольшой подъем Апеннин привел бы их к круглогодичному снежному покрову. Это изменило бы характер всего итальянского полуострова. А само по себе увеличение желаемых мест обитания могло бы привести к увеличению разнообразия желаемых типов людей.

Еще вчера подобные вещи казались «химерическими». Сегодня они осуществимы, но не нужны, поскольку способны спровоцировать повышенную вулканическую активность. Так что пока геогонист, как и генетик, должен довольствоваться мечтами – в его случае мечтами о том, чтобы приблизить огнедышащую планету к растущим потребностям человека. Черед переделывать мир наступит, возможно, через тысячу лет или около того. То есть у нас еще полным-полно времени.

Глава 4

Изменения в контроле за поведением

За последние сорок восемь лет произошли очень серьезные изменения в социальном контроле за индивидуальным поведением. Во всем мире наблюдается весьма значительный рост науки, квалификации и профессионального мастерства учителей, но, помимо этого, глубоко изменился характер целей не только в образовании, но и в полицейском надзоре.

Образование, каким мы его понимаем сегодня, зародилось примерно в середине ХХ века. Оно имело лишь самую тонкую связь с образованием предшествующей эпохи, так же как образование христианского мира имело лишь самую тонкую связь с образованием языческого мира. Чтению, письму и счету обучали во всех трех системах, но помимо этого сами цели разительно отличались. После обнародования гениальных идей Густава Де Виндта образование превратилось в пропаганду Современного государства. Оно стремилось установить новую законченную идеологию и воодушевить человека, побудить его к тому, чтобы он направил всю свою деятельность на одну определенную цель – достигнуть и затем поддерживать прогрессивный мировой социализм, используя эффективную денежную систему в нормальной среде отношений.

Это казалось, да и было гигантским предприятием, но оно столкнулось с колоссальными препятствиями. Для продолжения цивилизации это являлось насущной необходимостью. Альтернативой мог стать только возврат через хаотическое варварство к беспечности животных и окончательное вымирание. Следовательно, модель мышления и поведения должна сформироваться так, чтобы не отвлекаться ни на что другое. Современное государство стало неотъемлемой обязанностью человека. Пропаганда неизбежно переходила как в подготовку к государственной службе, так и во всеобщее государственное образование. Всемирное Братство обязалось навязать свой собственный тип обучения всему миру. Предстояло сотворить Новое человечество, не признающее никаких компромиссов. Это сделало всю образовательную систему воинствующей. Пресекались любые попытки создать иной тип школы или иную образовательную систему. Никогда еще человек не был настолько нацеленным на конкретное направление и дисциплинированным.

Деятели образования периода Первого совета и Воздушной диктатуры проявляли особенное усердие в сдерживании того, что они называли «отклоняющимися мотивами». Какие же образовательные идеалы отличали этих людей, которые намеревались изменить мир? Строгость в еде и питье, выносливость в физических упражнениях, ревность к досугу и глубокое недоверие к эстетическим и чувственным наслаждениям, в особенности к сексуальному возбуждению. На ранних этапах прогрессивной и революционной мысли XIX века в частном поведении отмечалась определенная распущенность. Это был бунт против того, что называлось «христианской моралью». Так проявилась склонность не только потворствовать, но и поощрять потворство в формах, которые ранее запрещались. Большая часть этого «либерализма» в поведении исчезла из революционных