Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

выдохнул. А я прикинул: ведь ему реально с нами спокойнее. Хоть какая-то власть, пусть и непонятная, и обеспечена она мужиками с автоматами. А еще вроде не грабят, не тиранят, и не убивают, как дезертиры.

— Слушай, я тебе вот что скажу, — решился я. — Если все наебнется, то мы вернемся сюда. И реально будем помогать. Нам тоже, знаешь, по полуострову мотаться не хочется, а тут… Тут мы, скорее всего выживем.

— Спасибо, — выдохнул он и посмотрел мне в глаза. — Если бы не вы, я даже не знаю, чем это закончилось бы.

Я промолчал. Нечего было тут говорить.

Но, блядь, я реально чувствовал ответственность за этих людей. Очень неприятное ощущение, честно говоря. Одно дело — моя группа, другое — вот эти вот левые чуваки. Нет, с одной стороны, среди них наверняка есть кто-нибудь, кто умеет во что-то полезное. Тот же Мустафа — и организовать то, что я попросил, смог, и людей укрыл. Не сказать, чтобы прирожденный лидер, но таких и не бывает. Потому что настоящие лидеры приходят только тогда, когда они в них нуждаются.

— Записи мои посмотри только, — попросил он. — Дела реально хреновые.

— Да посмотрю, — ответил я. — Если чем-то сможем помочь, то реально сделаем. Нам теперь так и так в город ехать, хоть бы и за бензином.

— Ярар, — снова повторил он незнакомое слово и продолжил вести машину.

Отбились, и это радовало. Только вот проблем становилось все больше. Во-первых, трупы, их нужно было убрать. Но мы с этим справимся, пусть и весь день придется потратить.

Во-вторых, слегли Яна и Лика. Обе сейчас лежали в кроватях и кашляли сухо, чуть ли не до крови, как туберкулезницы. И у обеих был жар. Маша посмотрела что-то, что имелось у нас в лекарствах, дала им, да и сама осталась присматривать. Наташа ей помогала, ей полезно было бы научиться за больными ухаживать. Не все же стрелять.

Набегались, блядь, под дождем. С другой стороны, если бы слег кто-нибудь из бойцов, то все было бы еще хуже. Но…

Но мне было страшно за них. И в особенности за Лику, потому что ее я воспринимал уже как неотъемлемую часть своего окружения, очень близкого человека. А что бывает при пневмонии и отсутствии больниц? То-то и оно, целый город может вымереть. Среди выживших до следующего лета останется едва ли треть. И дело даже не в зомби будет, и не в мародерах. Голод и болезни — вот, что будет косить местных жителей, а живые мертвецы будут только мешать добыть так необходимые еду и лекарства.

В третьих, опять же эти люди. Нужно было куда-то их направить, у меня не было особых идей, как это сделать. Но в этом направлении я тоже думал.

Короче говоря, получалось, что нужно брать управление поселением в свои руки хотя бы на время. Но вот, сука, ведь ничего не бывает настолько постоянным, как временное. Завязну я тут. А вязнуть не хотелось совершенно.

Одно дело — убедиться, что свалить невозможно, и тогда уже вернуться. Совсем другое — лишиться надежды на благополучный исход, и сделать то же самое с остальными. И жизни тут не будет никогда, сплошное выживание.

Скоро я увидел над горизонтом столп дыма, а в салоне машины завоняло паленым мясом. Первую партию трупов уже сожгли. Блядь, топлива на это уйдет немерено. Придется ехать на заправку, пополнять запасы.

Наконец, мы въехали на территорию стройки, объехали котлован, из которого и тянуло удушливым дымом сжигаемой человечины.

— Выйди, пожалуйста, я назад сдам, — проговорил Мустафа. — Боюсь вниз съехать. Покажешь, как останавливаться нужно.

— Без проблем, — ответил я, открыл машину и выбрался наружу. Стал показывать знаками, мол, езжай, езжай, а потом остановил, когда метра два осталось до места. Этого хватит, чтобы сгрузить трупы и покидать их вниз.

Я подошел к краю ямы и заглянул вниз. Огонь уже успел погаснуть, только тлел. Хорошо хоть жаркое солнце высушило мокрую одежду на мертвецах, и она теперь схватывалась, иначе даже представлять не хочу, что бы мы с ними делали бы.

Внизу угли, белые кости, все чадит. Хреново трупы горят, но делать нечего. Сбросим, сожжем, что получится, а потом остальное землей и камнями закидаем. Все лучше, чем просто отволочь их и бросить падальщикам.

— Давай, грузим, — сказал я Мустафе. — Помогай.

Он подошел, открыл двери стакана и вытащил первое мертвое тело. Я сбросил его вниз. Потом еще одно, еще и еще. Они ложились слишком кучно, поэтому мне приходилось отволакивать их в сторону. Спускаться и утрамбовывать возможности никакой у нас не было, да я и не стал бы. Глубоко и страшно.

И так одного за другим, пока не выгрузили весь УАЗик. Скоро должен второй приехать, со Степанычем и Пашкой, а мы наоборот отправимся на разгрузку.

Кстати, мы ведь ночью тоже постреляли неслабо. А что если зомби из города снова двинут в Дачное. Что тогда делать?

— У вас инструменты есть какие-нибудь? — спросил я. — Токарный станок, еще что-то?

— Да, у Ибрагима в гараже был. Он уехал перед самым началом, так что все в целости сохранности должно быть. А что?

— Да надо будет адаптеры под масляные фильтры выточить, — проговорил я. — Пашка справится. А потом поедем в сторону города и будем отстреливать мертвецов, если снова сюда пойдут. Они ведь на шум реагируют.

— Это как глушители? — заинтересовался он.

— Ага, хреновые, — ответил я. — На полтора десятка выстрелов. Но если не мазать, то спасут. Но и их немало осталось, надо еще добыть. И вообще запчастей на машины.

— Я знаю, где их взять можно, — сказал вдруг он. — У моего брата магазин был. Там всякое есть: и электрика, и шкворни-морни всякие. И не очень далеко от окраины. Съездить можно было бы.

— Сперва лекарства, — ответил я. — Потом все остальное. Ладно. Поджигай, нам еще обратно ехать.

Он вернулся в салон, вытащил из него канистру с бензином. Открыл, и принялся лить на трупы, поднимая высоко и разбрызгивая так, чтобы топливо попало на как можно большую площадь. И так пока не опорожнил всю емкость.

— Отъезжай, — проговорил я, поднимая с земли кусок камня. Вытащил из кармана заранее заготовленную сухую тряпку, поджег ее от зажигалки, а когда татарин чуть отогнал машину, бросил ее вниз.

Полыхнуло, сперва пламя резко поднялось вверх, но потом опало и затрещало, пожирая одежду и саму плоть. Вонь сразу же стала сильнее, в горле запершило, глаза заслезились.

А я двинулся в сторону машины, уселся на пассажирское сиденье, и мы поехали