Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Шарль де Голль, насколько помнил Аркадий из занятий в высшем танковом командном училище, один из главных теоретиков манёвренной войны с применением танковых войск Франции. Правда, его теоретические выкладки оказались никому не нужны, поэтому французы встретили Вторую мировую войну с морально устаревшей военной доктриной и спущенными штанами…

И вот, очередное зримое воздействие Аркадия на ход истории: маршал Фош разглядел таланты молодого майора и приблизил его к себе. Сейчас де Голль уже полковник, командир танкового полка, а также член постоянной комиссии по совершенствованию бронетанкового компонента сухопутных войск при генштабе вооружённых сил Франции.

«Если всё пойдёт так же, как в прошлый раз, то Франция сможет противопоставить панцергренадерским дивизиям Третьего Рейха хоть сколько-нибудь эквивалентный ответ», — подумал Немиров.

Великобритания же полностью сфокусировалась на разработке пехотных танков, очень медленных, но тяжелобронированных. Требования к скорости у них либеральные — танк должен ехать со скоростью не более десяти километров в час, что снимает часть требований к двигателю и трансмиссии. Идеи Кристи у них понимания не нашли, поэтому-то он и продаёт свои патенты так легко — британское правительство не препятствовало продаже его технологии даже в Советский Союз.

Виккерс Марк I — это пехотный танк, имеющий лобовую броню корпуса 45 миллиметров и башни 53 миллиметра, 57-миллиметровое орудие, два двигателя по 125 лошадиных сил, а также целых четыре пулемёта. Против танков и броневиков биться он не предназначен, потому что британцы считают, что следующая война будет такой же, как и предыдущая, то есть, сведётся к позиционному тупику. И из этого тупика можно будет вырваться только с помощью подобных танков, на счёт «раз-два» щёлкающих вражескую оборону.

А вот против вражеских танков британцы придумали использовать первые специализированные ПТ-САУ — Наффилд Марк I. Они отталкивались от того, что остальные, рано или поздно, отбросят свои ошибочные представления о правильных танках, поэтому перейдут к производству тяжёлых пехотных бронемашин, а это означает, что потребуется правильный «консервный нож». Собственно, исходя из этих соображений их Наффилд оснащён длинноствольной пушкой калибра 57 миллиметров, способной пробивать 43 миллиметра гомогенной стали под углом шестьдесят градусов на дистанции до 500 метров. Эта САУ ездит те же 10 километров в час, но зато может похвастаться 60-миллиметровой толщины лобовой бронёй. О рациональных углах бронирования они не слышали, поэтому боевая рубка представляет собой коробку, из которой торчит пушка.

В общем-то, логика развития британской бронетехники прекрасно понятна и мало отличается от той, о которой Аркадий помнил по своей прошлой жизни. Единственное, англичане с полнейшим презрением отзываются о броневиках и даже бронетранспортёры делают гусеничными и тяжелобронированными.

— Это успех, — произнёс Лаврентий Павлович.

Танк вернулся в ангар, где его начала исследовать специальная группа.

— Завтра Микоян всех собирает — хочет пожарить шашлыки и отметить свой орден, — сказал Аркадий. — Идёшь?

— Не смогу, — покачал головой Берия. — Завтра с утра выезжаю в Казахстан — новый энергоблок открываем.

— С Рыскуловым свяжись — он, вроде бы, собирался на малую Родину, — попросил Немиров.

— Как он тебе, кстати? — спросил Лаврентий.

— Трудоголик, — пожал плечами Аркадий. — Впрочем, как и все, кто только может понравиться Владимиру Ильичу.

— Мне новый зам очень нужен… — начал Берия. — Слонимера рекомендовал в начальники ГУ химической промышленности и Сталин одобрил.

— Да, Борис Михайлович — крепкий специалист, — согласился Аркадий. — Но Рыскулова тебе в замы не дам — у меня без него всё если не посыплется, то точно слегка обсыплется. Подумай о Фрунзе — организатор толковый.

— Вечно ты мне своих военных… — поморщился Лаврентий.

— Мы, знаешь, почему строем ходим? — спросил Аркадий.

— Почему? — спросил Берия.

— Потому что умные! — усмехнулся Немиров. — А гражданские, раз такие же умные, почему строем не ходят — не задумывался?

— Но он же болеющий, — привёл контраргумент Лаврентий.

— Он уже оправился после операции — давно копытом бьёт о мои пороги, — покачал головой Аркадий. — Работу требует.

Язву Фрунзе оперировали под передовой анестезией — азотной. Идея применения азота в медицинских целях известна чуть ли не с конца прошлого века, но вопрос с применением его для анестезии медиками не прорабатывался.

Аркадий слышал в своей прошлой жизни версию, что Фрунзе целенаправленно грохнули во время операции, причём версий, кто это бы мог организовать было много, но основные — Троцкий или Сталин.

Только вот беседы с лечащим врачом убедили Немирова, что там и так всё было очень плохо — на что он никак не повлиял, так это на процесс формирования у Фрунзе язвы желудка. И если бы не две хирургические операции, он бы точно умер.

Да и убивать его кому-то, в данный момент, нет никакого смысла. Позиции в Красной Армии у него лишь приближенные к высшим эшелонам, по партийной линии он сторонник Немирова, а таких в Союзе очень много — всех не перебить. Так что Аркадий до сих пор не выработал своего мнения по поводу исторического события из его прошлой жизни.

— Эх, хорошо, — вздохнул Берия. — Рассмотрю его.

— Мне нужен будет доклад по выявленным недостаткам и заключение комиссии, — сказал Аркадий, после чего посмотрел на часы. — Уже пора — через полтора часа заседание ВСНХ.

*16 августа 1929 года*

— Да, они снова это сделали… — вздохнул Пётр Аркадьевич Столыпин. — Придётся понижать жалование…

Полковник Андреевский Леонид Иванович, начальник службы материально-технического обеспечения, вздохнул с сожалением.

— Солдатам это не понравится, — произнёс он.

— А какие у вас есть предложения? — спросил Столыпин. — Сокращать действующие подразделения?

— Я не знаю, — покачал головой Андреевский.

— Мы подадим это следующим образом: чтобы не идти на расформирование некоторых действующих подразделений, мы разделим тяготу сокращения финансирования на всех, — произнёс Столыпин.

— А если они снова сократят? — уточнил Андреевский.

— Что ты предлагаешь? — нахмурил брови Пётр Аркадьевич.

— Полковник Чавес говорит, что наша помощь бы совсем не помешала в их неразрешённом конфликте с Боливией… — начал Леонид Иванович.

— Нет, — решительно заявил Столыпин.

В кабинете повисла тишина.

История с Парагваем и Боливией берёт начало в конце XIX века — всё дело было в спорном регионе, именуемом Гран-Чако. После образования всех этих новых государств острой стала проблема разграничивания, ведь