Гибель титана - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Или же, если они пожелают, смогут разделиться по видам, культурам, языкам – каждый народ, каждый клан, каждый отдельный род обретёт свой участок, свою территорию. Ковчег предоставит базовые модули инфраструктуры, автономные генераторы, системы водоочистки, защитные купола. Сима продумала всё. Это был её и Серга прощальный подарок тем, кто прибыл в эту Галактику в поисках нового дома.

Кроме этого, каждому населённому пункту будет предоставлен ограниченный доступ к технологиям: 3D-репликаторы базового уровня, конструкторы инфраструктуры, переработчики. Даже небольшие модули по созданию защитных дронов. И, что особенно важно – свобода добычи ресурсов. Астероидный пояс, расположенный у границы системы, станет своего рода общим хранилищем. Туда смогут отправляться автоматические шахтные зонды, чтобы собирать редкие материалы – уран, платину, редкоземы. Всё, что нужно для долгосрочной автономии.

Но только после высадки. Не на борту Ковчега. Это было одно из ключевых правил: не дать начаться войне за технологии, пока все ещё живут в одной банке. И когда этот процесс завершится…Когда всё переселение будет завершено. Когда разумные начнут сеять первые зерна на новой земле. Когда первые дети родятся уже не на Ковчеге, а под новым для них, но теперь уже “родным” небом…Тогда Ковчег развернётся. И уйдёт.

Он вернётся сюда, где и был всё это время. В эту туманную, холодную Звёздную систему, богатую залежами металлов и незатронутыми поясами обломков. Он станет базой добычи. Медленной, терпеливой, методичной. Сима и вспомогательные кластеры ИИ сами позаботятся о логистике. Там не будет больше людей. Никакой живой разумной жизни. Даже те самые дикари, в виде людей-насекомых, и людей – ящеров, будут вынуждены покинуть Ковчег. Останутся только автоматические цеха, сборочные платформы, бурильные комплексы. Ковчег будет собирать, перерабатывать, ожидать. Ведь когда-нибудь…Кто-то ещё может прийти.

Серг задумчиво взглянул на проекцию. На фоне чернильного космоса вдалеке показалась крохотная пульсирующая точка – это уходил один из зондов. Он исчез, словно капля в океане. Но именно от него зависело, каким будет завтрашний день для десятков миллионов разумных. Он сидел в своём кресле, чувствуя не вес тела, а вес решения.

– Хорошо… – Наконец проговорил он. – Пусть знают. Я не бросил их.

В этот раз Сима промолчала. Но где-то в глубинах её молчания ему всё же послышалось: “Они уже знают…”

Массивные фиксаторы медленно отщёлкнулись. Словно цепи, державшие зверя. Металлический гул прокатился по внутренностям ангара, и “Клинок Пустоты” чуть дрогнул. Внутри – еле ощутимая вибрация, за пределами – грандиозная, почти церемониальная тишина.

Корабль двигался вперёд. Словно пробуждающийся исполин, он плавно, величественно начал отрываться от посадочной платформы. Снизу расходились концентрические волны голубоватого света – остаточное сияние антиплазменных стабилизаторов. Всё вокруг было залито серебристо-холодным светом прожекторов, и этот свет скользил по обводам корпуса, подчеркивая то, как чужеродно он выглядел среди грубых стен Ковчега.

Серг сидел в капитанском кресле, похожем скорее на трон из темного металла, пронизанный кабелями, сенсорными волокнами и мягкими зонами нейроинтерфейса. Его ладони слегка подрагивали, хотя он держался за подлокотники. В груди колотилось что-то тяжёлое, неровное. Слишком быстро. Слишком остро.

Он смотрел сквозь панорамный экран, и страх медленно наползал, как холодный туман. Перед ним – не купол, не небо, не потолок. Пустота. Бесконечная. Открытая. Неумолимая. И под ним – уже не было ничего. Ни земли. Ни знакомых стен. Ни остова улиткообразных галерей Ковчега. Только слабый мираж платформы, стремительно исчезающей внизу. Он поймал себя на том, что вцепился пальцами в кресло. Ладони вспотели.

“Нет твёрдой почвы под ногами…” – Он был охотником. Всю свою жизнь Серг провёл среди деревьев, трещин, корней. Там всегда было небо – даже если оно было мутным. Там был запах мха. Дыхание ветра. Тени от листьев.

А здесь…Здесь не было ничего. Перед ним, за прозрачной переборкой, ворота ангара всё ещё продолжали открываться. Медленно, как створки храмового алтаря. Каждая секция втягивалась в массивные боковые проломы, освещённые сигнальными маяками. Механизмы скрежетали приглушённо, как будто понимали значимость момента. И вот – в последний миг – пелена развеялась.

Перед носом корабля распахнулась космическая бездна. Она не была Тьмой. Это было состояние, почти – живое. Глубокое, пульсирующее. Там, за вратами, горели звёзды. Хрупкие, далёкие. Некоторые – ярко-белые. Некоторые – алые. Некоторые – как застывшие слёзы. А чуть ниже – вся внешняя оболочка Ковчега. И Серг вдруг понял, насколько он огромен. Снаружи Ковчег не был тем монолитом, каким казался внутри. Он был испещрён, как ракушка, обросшая кораллами, трещинами, вставками разных эпох. Тут были залатанные участки корпуса, выцветшие гербы забытых рас, обломки каких-то модулей, ржавые антенны, косые шахты. Где-то крутились устаревшие солнечные панели, а в другом месте зияла пробоина – замороженная пустотой, но не заделанная до сих пор.

Местами он выглядел почти живым. Вцепившимся в жизнь сквозь миллионы лет. Его подпирали кольцевые обводы, старые обсерватории, судовые парки и выступающие, как гнёзда, модули временного жилья. А на одной из остеклённых платформ даже были видны силуэты, маленькие, как пылинки. Кто-то наблюдал за стартом. Серг глубоко вдохнул. Сейчас его глаза горели. И в этом пламени было всё – и страх, и свобода, и сомнение.

“Я действительно ушёл. Уже не просто выхожу за периметр охоты… Я – ухожу из мира.”

Сима тут же отозвалась, как будто прочитала его мысли:

“ Хорус докладывает, что готовность системы к гиперпространственному маневру: 54%. Ожидается стабилизация инерционного поля через двадцать семь минут на крейсерской скорости.”

Он слегка кивнул. В уголке интерфейса отобразилось, как внешние огни ангара медленно уплывают назад, и корабль перешёл из свободного дрейфа в более. Медленно, грациозно, “Клинок Пустоты” постепенно отдалялся от Ковчега. Его длинный, обтекаемый силуэт отбрасывал еле заметную тень на фоне планетоида. Свет звёзд начал проскальзывать через выпуклые сегменты обшивки, создавая причудливые отблески. Он почти не чувствовал движения. Но панорама позади – Ковчег – становился всё меньше. Теперь он напоминал содранную шелуху давно отжившего организма. Почти мёртвый. Почти ушедший.

“Но он будет жить. Пока я ухожу – он будет рождать новое.” – Серг опустил голову. Его сердце наконец замедлило свой ход. Руки отлипли от кресла. Он снова посмотрел вперёд. В будущее. В звёзды. И тогда корабль развернулся. Медленно, как в танце. Против солнца этой системы. Его корпус затрепетал под вспышками подпространственных якорей. Плазменные спицы вгрызлись в ткань космоса. Оболочка слегка выгнулась, будто готовясь к прыжку в иную плоскость