Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

— Шестой номер, работаешь вместо второго! Второй — в строй и займи место шестого! — Славский внес корректировки.

Возможно, лучше было бы дождаться, пока второй вернется именно на свое место, но… Время! Время, которое стоит жизней на всех остальных направлениях, а каждый из командиров Славского умел атаковать и знал свой маневр на любой позиции. Вот они вышли на прямую наводку, и начали работать пушки. На ходу толку от них мало, но враг нервничает, и уже польза.

Потом они дошли до минных полей — все еще несколько довольно тонких линий, как и раньше. Держащиеся до этого позади «Бори» быстро расчистили дорогу, и снова вперед. Снова на полной скорости, прямо к линии японских окопов. За тридцать метров вперед полетели гранаты от пехоты прикрытия. Если японцы что-то и готовили, то все эти планы были разрушены на корню. А потом к самому краю окопов подлетели броневики.

Тяжелые «Маньчжуры» все так же держались носами к японцам, но это не помешало им довернуть пушки и, словно на полигоне, в упор пройтись по японским фестунгам. Бетон, как и положено, держал удар 47-миллиметровых снарядов, но облака пыли и летящая во все стороны серая крошка не давали поднять голову. А там и «Мусье» повернулись боками, поддерживая огнем через бойницы, и пехота залетела в окопы, добивая очаги сопротивления и расползаясь во все стороны.

Один узел обороны, второй… Они еще даже не успели закончить с дальними, когда саперы навели мосты через окопы, и броневики могли продолжить движение. Славский на мгновение бросил взгляд назад. 12 машин стояли без движения… Почти идеальный прорыв, но даже тут без потерь не обошлось. Две машины встали из-за поломок, 6 подорвали связками гранат, три подбили из осадной пушки… Какой-то японский лейтенант смог восстановить подбитое в начале боя орудие, а потом в упор, один за другим, разрядил его три раза. А еще одного «Маньчжура» японцы просто взяли на абордаж! Облепили, выломали люки и штыками перебили всех внутри…

Кровавая баня!

* * *

Княжна Гагарина смотрела, как прибывают новые раненые. Вдалеке было слышно грохот орудий… По регламенту основные госпитали нельзя было ставить так близко к линии фронта, но Макаров сказал, что они не проиграют. Зато сколько людей спасут, если почти всех можно будет отправить на операционный стол в течение часа!

— Ваше сиятельство, — молодая сестра из новеньких прибежала с новостями. — Раненых, что привезли с правого фланга на «буханках», уже разместили. Сейчас занимаются теми, кого доставили из центра на поезде, но…

— Что там? — нахмурилась Татьяна.

— Там около 10 человек из броневиков. Все в ожогах. Карл Степанович говорит, что при ожогах больше 15 процентов не выжить, а там все хуже…

— А Карл Степанович не забыл про инструкции, как действовать при ожогах, которые им специально спускали перед боем? — княжна вскинула голову и быстрым шагом направилась в приемное отделение.

Какой уже это раз? Приезжает новый доктор, привозит свои столичные привычки, и пока кулаками и добрым словом не вобьешь в него, как именно принято лечить во 2-м Сибирском, все пытается делать по-своему. Фразу про кулаки и доброе слово как-то сказал Вячеслав Григорьевич, он же привез и приказал отработать методику лечения ожогов. Давать обезболивающее, не допускать обезвоживания, при необходимости делать переливание крови, убирать некротическую ткань — ничего сложного, но они так уже вытащили несколько солдат, которых раньше бы признали безнадежными.

И теперь вытащат.

— Карл Степанович, говорят, вы решили саботировать работу моего госпиталя? — Татьяна зашла в палату и так посмотрела на новенького, что тот, несмотря на возраст и пару лет волонтерства в Южной Африке, вздрогнул.

Репутация княжны в медицинских кругах была устрашающей, и она не стеснялась пускать ее в ход ради пользы дела… Тут взгляд девушки упал на раненых, и узкая полосочка губ тут же превратилась в ласковую улыбку.

— Держитесь, ребята, — подошла она к ближайшему солдату 2-й бронированной роты, присела и погладила его по горячему лбу. — Вы сделали все, что можно и нельзя. Теперь наша очередь.

* * *

Стою, смотрю то ли на поле боя, то ли куда-то в пустоту.

Потери на начальном этапе операции оказались даже ниже расчетных, но все равно, как же сложно привыкнуть к бесконечной веренице с ранеными и телами, идущими в тыл. Еще и этот прорыв 12-й дивизии Иноуэ чуть не смешал все карты! Хорошо, что офицеры Мелехова при поддержке небольшого отряда броневиков смогли задержать их своими силами.

Полчаса они простояли почти в открытом поле и дали так жизненно необходимое время, чтобы спасение фланга не остановило основную операцию. Железную дорогу до 4-й позиции закончили с опережением срока, и восемь платформ с осадными орудиями, которые были так нужны на передовой, отправились вперед. Получилось идеально. Японцы, бросившие все силы на прорыв, оказались просто не готовы к такому огню. А там и конница Врангеля прошлась по их тылам, выжигая припасы и неосторожные батареи, отбившиеся от основных сил.

После этого 12-я дивизия еще оставалась грозной силой в очень неудобном месте, но в то же время мы фактически лишили их возможности двигаться дальше. А добивать? Можно и потом… Сейчас, главное, прорвать фронт.

— 13:00, — Лосьев напомнил о времени.

Сколько уже прошло с начала боя? Получается, восемь часов? Все наши успехи на фоне такой бездны времени сразу начали казаться гораздо скромнее.

— Первая линия обороны прорвана. Начали штурм второй, но японцы подтягивают резервы, — Ванновский передал информацию от наблюдателей.

— Западный и центральный отряды Бильдерлинга и Зарубаева тоже открыли огонь. 1-й корпус поддержал нас атакой, но у них пока без особых успехов.

Сражение начало затягиваться, а это значило, что пора вводить в дело резервы и задействовать все наши возможности.

— Начинаем операцию на левом фланге, и передавайте сигнал в Порт-Артур. Пришло время, — я на мгновение прикрыл глаза, пытаясь почувствовать рисунок боя.

Мы давили, я видел, что мы можем победить и так, но заканчивать сражение, а то и всю войну, оставшись без армии — это совсем не то, чего я, чего мы все ждали от этого боя.

Глава 6

Левый фланг с моей наблюдательной позиции было почти не видно, приходилось ориентироваться