Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

С третьим они не успели. 12 броневиков, первыми переехавшие на японский берег, развернулись и накрыли их из своих скорострельных пушек. Тоже не особо мощные, но на открытом пространстве каждый их снаряд забирал с собой то орудие, то пару японцев. Целый батальон таял на глазах, но те умирали с криком «Банзай!» на губах.

— Фука иляхун! Чтобы их пес подрал! — выругался Ювей, глядя, как с разбитых японскими пушками понтонов сползают в море сразу три броневика.

К счастью, их экипажи успели выбраться, но разом стало очевидно: если пехота еще сможет перебираться на японский берег, то вот машинам в ближайшие часы на переправе делать нечего. И будет ли у русских время, чтобы восстановить свой мост? Если японцы ударят покрепче и сомнут тот небольшой отряд броневиков, то и остальным уже точно не устоять. Их просто не успеет собраться достаточно, чтобы сдержать разворачивающиеся японские полки.

Янь Сюнь неожиданно понял, что их тоже уже никто не прикроет, и первая четверка оказалась гораздо реальнее, чем он мог подумать.

— Что же они делают? — рядом снова выругался Ювей.

— Кто? — Янь Сюнь проследил за его взглядом и тоже не сдержался.

Небольшой отряд русских броневиков вместо того чтобы окапываться, пытаясь выиграть своим такие драгоценные минуты и секунды, раскочегарил свои двигатели на полную и рванул вперед.

— Они атакуют. 12 машин и рота поддержки против целой армии! Они сошли с ума? — Ювей посмотрел на своего командира и наставника, словно сомневаясь, а ту ли сторону они выбрали.

А сам маньчжурец неожиданно вспомнил все те разборы самых разных ситуаций, что проводил с ними Макаров. И он ведь вправду ничего не имел против отступления, спасения своих солдат, даже всегда хвалил за подобные решения, но в то же время он говорил и другое… Когда у тебя нет места для маневра, когда тебя прижали к какой-то преграде, ты уязвим. Враг всегда найдет пушки мощнее, чем у тебя, и просто расстреляет издалека. Если же пойти вперед, но не переть бездумно, а управлять своим маневром, то уже только ты будешь выбирать время и дистанцию для боя.

— Они готовы умереть, но они точно не сумасшедшие, — покачал головой Янь Сюнь. — Герои.

— Просто бы окопались. Пока бы их расстреливали, другие успели починить мост.

— Японцы бы расстреляли и броневики, и мост. 37 и 47-миллиметровые пушки — это совсем не то, что позволило бы удержать их на безопасном расстоянии. Нет, капитан Зубцовский все сделал правильно. Движение — это его единственный шанс защитить переправу. Ударить так, чтобы врагам точно стало не до нее.

— Тогда и мы…

— Все верно! Мы тоже не будем жалеть себя! — рубанул рукой Янь Сюнь, и отряд «Зорге-244» снова побежал вперед.

На ходу роты разделялись на взводы, те на отдельные пятерки. Каждый знал свой путь, свою задачу. Кому-то взять под огневой контроль дорогу, кому-то уничтожить мост, кому-то просто идти по тылам и кричать, что русские прорвались и надежды нет… Каждый в отряде был добровольцем, каждый сказал, что готов умереть, и теперь они все знали, что это правда.

* * *

— Уже три часа дня, — тихо сказал Кондратенко, стоя у амбразуры старой китайской крепости прямо напротив центральной дороги, идущей сквозь весь Квантун.

Когда-то японцы попытались именно тут прорвать укрепления Порт-Артура, но их отбили, и постепенно боевые действия сместились на фланги. На ту же гору Высокую или высоту 203…

— Роман Исидирович, — тихо позвал генерал-майора подполковник Науменко, — вы точно уверены, что нам будет лучше всего атаковать японцев именно в лоб?

— Макаров считает, что лучшие японские части на флангах, а тут… Отдыхающие, отряды попроще, те, кто на ротации.

— Возможно… Но все же — бить в лоб…

— Я тоже считаю, что это лучшая возможность, — твердо ответил Кондратенко. — Тем более, наша задача — не просто прорваться, а еще и нанести удар по тем, кто сейчас сдерживает наши главные силы на границе Квантуна. А для этого нам нужна дорога.

— Где каким-то образом для нас вырежут японские патрули… — снова усомнился Науменко. — Я тоже верю в Макарова, но он все же не всесильный.

— Посмотрим, — просто ответил Кондратенко.

Разговор затих, на часах отмерило уже 17 минут четвертого, когда над центром Квантуна неожиданно взвились вверх две красные ракеты. Один из возможных сигналов, что они так ждали. Две зеленые значили бы, что пробиваться придется силой, желтые — отмену операции, а вот красные… Красные говорили о том, что все получилось.

— Если японцы перехватили наши переговоры и сейчас заманивают в ловушку, то сейчас все поляжем, — Науменко сглотнул, но, даже не дожидаясь ответа, отправился к своим солдатам.

— Выступаем! — отдал приказ Кондратенко, и вестовые полетели передавать его всем затаившимся вдоль линии фронта отрядам.

Конечно, все и так видели сигнал, все заранее знали, что делать, но Кондратенко предпочитал перестраховаться. Тем более что с ним сегодня в бой шло столько людей. Стессель выделил для атаки всего 6 тысяч, но еще 3 тысячи моряков наплевали на его приказ, и Кондратенко не стал им отказывать. Еще где-то полторы тысячи подтянулись из госпиталя. Те, кто уже почти выздоровел, но кого еще не успели перевести обратно в боевые части.

Итого больше десяти тысяч солдат, в полтора раза больше, чем Кондратенко рассчитывал и о чем успел рассказать Макарову. А еще у них был поезд и два вагона, забитых снарядами и пушками! Ориентируясь на опыт победных сражений, Кондратенко постарался выжать все из того, до чего мог дотянуться.

Грохот взрывов! Это на японские позиции обрушился удар самодельных гранат. Они не использовали пушки, чтобы не всполошить врага раньше времени — просто подлетели, оглушили, приняли в штыки и… Японцы побежали! На позициях по центру действительно оказались не лучшие их части.

— Ура! — кричали солдаты, которые так соскучились по победам.

— Полундра! — ревели моряки, втыкая штыки в растерявшихся врагов и мстя за свои потерянные корабли.

Генерал-майор Кондратенко смотрел на потрепанные разномастные мундиры, потертые винтовки и в то же время такие слаженные атаки. Гарнизон Порт-Артура шел в атаку.

* * *

Ругаюсь, мысленно бьюсь головой о стену.

Называется, выучил офицеров себе на голову! Сначала японцев, которые, вон, догадались бросить батальон на убой, но сорвать нашу переправу. Потом своих, которые плевать