Инженерный Парадокс 5 - Олег Сапфир

— Вы Устав Дворянского Ополчения вообще читали, Мехов⁈ — подпрыгнул этот тип.

— Я его практически выучил!

— Тогда припомните, сделайте милость, раздел о «боевых трофеях», — буквально закапал ядом Смирнов.

А вот тут был «Упс!». Потому что в этот раздел Устава я вообще не лез, посчитав, что от стандартного армейского он не отличается… А выяснилось, уже в трансе менталиста, проглядывая Устав, что ни черта.

Итак, линейные и не очень части гвардии и в целом — армии, на часть трофеев претендовать могут. Что и получают выплатами, после боёв и операций, вдобавок к жалованию. Хотя там и просто премии могут быть, ещё что-то такое.

А вот у Дворянского Ополчение «право трофея» было аристократическим, исконным. Более того, интендантские службы, по Уставу, должны были оказать содействие. То есть, например, захватывает хоругвь банк — ну как самый простой пример. И, вместо того чтобы плюнув на всё, подставляться под пули и набивать карманы деньгами — они ставят маячок, вызывают транспорт.

Который, когда боевая обстановка позволяет, прилетает, забирает ценности в контейнеры, и через час-другой они уже ждут хоругвь в расположении. Ну, по Уставу выходит так, а судя по интенданту — это и «по Уставу», и «на самом деле».

— Это я знаю, — честно соврал я, вникший в этот занимательный момент за секунду транса. — Не понимаю, какие контейнеры, откуда я должен знать «сколько»?

— Вы и должны! — обвинительно уставился на меня Смирнов. — Говорите сколько контейнеров, каких размеров. Я зарезервирую за вашей хоругвью.

— Хм-м-м… — задумался я.

Довольно по-дурацки, как по мне. Но в целом — понимаемо.

— Три морских на хоругвь, — ответил я.

— А не многовато?

— В самый раз.

— Если за декаду не используете все три — уменьшу до двух! — пригрозил интендант и утопал.

Напугал, через декаду меня тут не будет, хмыкнул я. Но вот то, что интендант узнаёт такие моменты… Это не просто так. Скорее всего, после мощного воздушного налёта на Сахалин… И, кстати, бомбардировки Де-Кастри: после этого начальство базы, по армейской традиции, нахлобучили по полной, гарантированно.

Короче, после всех этих факторов начальство, потирая нахлобученное, стало готовиться к наступательной операции. А то могут и второй раз нахлобучить. Соответственно, интендантские службы в курсе и готовятся, распределяя свои ресурсы. И это…интересно. Судя по Уставу, можно вполне неплохо прибарахлиться, причём доставить прибрахлённое, за казёный счёт, в место своего обитания.

И просто ради того, чтобы посмотреть на физиономии армейских логистов и интендантов, прущих мою добычу в Нижний, стоит что-нибудь интересное сделать… Или забить?

— Хорунжий, а зачем нам три контейнера? Мы же их…

— Вам — один. Мне — два, — просветил я.

И окончательно решился: техника у Восходников интересная, алхимия — развитая, а на вооружении они не экономят. И затрофеиться перед демобилизацией — дело совсем не лишнее.

Внутренние покои, Дворцовый Замок, Эдо, Хонсю, Империя Восходящего Солнца, Хи-но-мико

В пустом, невысоком, скудно освещённом, но просторном зале сидели две фигуры. Мебели в зале не было, кроме нескольких подушек, две из которых фигуры и использовали, расположившись со скрещенными ногами. Одна из фигур была облачена в бледно-оранжевый балахон и явно была старше второй, как возрастом, так и положением.

Вторая же, одетая в бледно-зелёный балахон схожего кроя, чуть склонялась, как бы внимательно внимая оранжевой.

— В результате, Нихон получает от противостояния урусов и безумцев ощутимую выгоду. И твой доклад, сын мой, об обострении на Карафуто совсем меня не радует, — произнесла фигура в оранжевом.

— Но внук Солнцеликой, земли безумцев…

— Стали частью владений потомков Аматерасу в тот же час, как безумцы отправились на Карафуто. Но задача хи-но-мико, сын мой — не привести Страну Восходящего Солнца к покорности, огнём и мечом. И учти это — когда я обрету имя, настанет твой черёд. И внемли: безумцы закупают продовольствие и снаряжение, кормя верных сынов Нихона. Разработки корпораций проходят испытания не на полигонах, а на войне, что ценно.

— Да простит меня микадо, но даже у длинноносых варваров их корпорации…

— Во власти их Императоров? — усмехнулась фигура. — Это так. Вот только технический гений Сынов Нихона превосходит их многократно. И почему же?

— Вольности кланов, хи-но-мико?

— Да, сын мой. Враждуя между собой, даже посягая на устои Нихона, они находят решения лучше, чем зажатые в тисках императора корпорации гаёдзинов.

— Но…

— Не везде так. Где-то власть Императора столь слаба, что он напоминает куклу на нитках, актёра бурнако, с дёргающими его корпорациями. И это тоже дурно для Империи. У нас же, освящённых Солнцеликий, всё так, как должно быть.

— Потому войска у границ кланов…

— Состоят из чиновников, — кивнул микадо. — Когда урусы сметут безумцев в океан — а они это сделают — земли эти станут провинцией. Сами и добровольно, сын мой. Одно дурно — слишком рано. Ещё год не помешал бы…

— Так может, микадо, направить им подмогу?

— И получить войну с урусами? Они огромны, неповоротливы… как ку́ма. Сидят, едят мёд, только дёргая ногой, когда их отвлекают. Но что будет, если куму разозлить?

— Мы… не выстоим?

— Выстоим, с благословения Аматерасу. Но… зачем, сын мой? Какой смысл Сынам Солнца в бессмысленной бойне, которая не даст ничего, кроме опустошения?

— Моего скудного разума не хватает, микадо, чтобы понять: нам надлежит ждать? Помочь безумцам? Помочь урусам, атаковать кланы?

— Смотри и учись, сын мой, — сделал микадо жест в сторону еле тлеющего очага в центре комнаты.

Который буквально взорвался языками пламени… которые сплелись в сферу, стали менять свет… И вот, через несколько секунд, перед фигурами был огромный информационный голографический шар, со схемами, диаграммами, цепочками цифр и иероглифов. А микадо наставлял сына, озвучивая и поясняя появляющиеся в шаре голограммы данные.

* * *

Решение я принял, а вот осуществление в любом случае шло через кабинет ротмистра. Причём, я отдавал себе отчёт, что, возможно, генералы провтыкали вообще всё. И на данный момент потирают нахлобученное вместо того, чтобы воспользоваться последствиями бомбардировки. Но не попробуешь — не узнаешь, резонно решил я, направляясь к ротмистру.

Последний сидел с философским выражением на щекастой физиономии, даже усы его были дихотомическими — один гордо грозил небесам, второй уныло свисал вдоль