За речкой - Артём Март

Наливкин некоторое время молчал, упаковывая рацию. Посмотрел на сидевшего на земле Зию, возле которого дежурил Глушко.

— А вот ты, Саша, натворил делов на Шамабаде, — с грустью сказал Наливкин. — Там знают, что ты жив. И ждут.

— И это я тоже знаю, товарищ майор, — невозмутимо сказал я. — Но это меня мало волнует.

— Вот как, — Наливкин грустно улыбнулся. Перекинул ремень сумки с рацией через плечо, поудобнее устроил сумку на боку. Поднял автомат. — Тебе грозит трибунал.

Не ответив, я кивнул.

— А что-нибудь слышно про личный состав заставы? Что с ними?

Наливкин не ответил. Покачал головой — не знаю, мол.

— По сути, ты поднял военный мятеж, Саша. Поспособствовал незаконному аресту офицеров.

— Офицеров, — начал я, — которые даже не были пограничниками. А еще подвергли опасности охрану границы.

Наливкин кивнул.

— И все же. Если бы не ты, вся операция по поимке Хана пошла бы прахом. А мне и моим парням не пришлось бы снова углубляться во вражескую территорию, чтобы искать вас.

— Вы злитесь на меня за это, майор? — спросил я.

Наливкин, уже поправлявший ремень автомата на плече, замер. Уставился на меня и сглотнул.

— Нет. Я считаю, ты поступил по совести, Саша. Окажись я на твоем месте — поступил бы так же. Но знаешь что? Я не уверен, что в командовании ПВ, КГБ и ГРУ придерживаются того же самого мнения, что и я. Учитывая, какие настроения царят среди командиров и начальников, я удивлен, что мне до сих пор не приказали арестовать и тебя. Приказали лишь доставить на заставу для дальнейшего выяснения всех обстоятельств дела.

— Вы бы стали арестовывать? — спросил я. — Если бы приказали.

Наливкин улыбнулся.

— Нет. Не стал бы.

Я кивнул.

— ГРУ решили провернуть очень сомнительную операцию, — сказал Наливкин. — Я даже поначалу ушам не поверил, когда меня посвятили в некоторые ее детали. Амбициозно, но рискованно. Мне кажется, это была инициатива среднего звена командования. Они думали, что проявят себя. Покажут начальству, чего стоят. Но ты спутал все их планы.

— Если бы вернуть время назад, — сказал я, — я бы поступил ровно так же.

Наливкин снова сдержанно улыбнулся.

— В этом весь ты, Саша Селихов.

Наливкин вдруг задумался. Лицо его сделалось напряженным. Взгляд — твердым и тяжелым. Я заметил, как у майора заиграли желваки.

Он приблизился ко мне. Заговорил тихо и быстро:

— Тебя может ждать тюрьма, Саша. Но знаешь что? Я этого так не оставлю. Я знаю твои заслуги. Все это знают. Если бы не ты, операция по поимке Хана не увенчалась бы успехом. Потому я попытаюсь помочь тебе, чем смогу.

— И чем вы поможете?

— Говори мало и только по делу, — начал Наливкин, оглядываясь на своих. — Только факты. Ничего лишнего. Попробуем отбрехаться. Я не последний человек во всей этой системе. Ты ж знаешь. У меня есть влиятельные знакомые и друзья и…

— Спасибо, товарищ майор, — сказал я с улыбкой, — но отмазываться я не привык. Привык, чтобы за меня говорили мои дела, а не слова.

Наливкин нахмурился.

— Ты не хочешь избежать тюрьмы? Или еще чего похуже?

— Хочу, — признался я. — Но поможет ли ваше покровительство остальному личному составу Шамабада? Ведь не я один участвовал в мятеже. Не я один брал под арест капитанов ГРУ. Сколько еще голов простых солдат, которые хотели лишь справно служить своей стране, полетит, когда я вернусь на заставу?

Наливкин не ответил. В глазах его поочередно блеснуло сначала непонимание, потом осознание и наконец… растерянность.

— Меня можно назвать лидером и зачинщиком мятежа, — сказал я. — Но в этом порыве я выражал общие настроения личного состава. Под угрозой многие славные парни, кто стережет границу нашей страны. И под угрозой они только за то, что вопреки чужим амбициям хотели и дальше исполнять свой долг.

— И что же ты намерен делать? — спросил Наливкин. — Просто смириться с судьбой? Положить голову на плаху?

— Разве я когда-нибудь мирился с судьбой, товарищ майор? — спросил я и глянул на Зию.

Тот сидел в теньке и пялился в землю.

Наливкин проследил за моим взглядом.

— Ты проявил храбрость и самоотверженность, чтобы взять Хана и остановить Зию. Но ты должен понимать, что этого может не хватить, чтобы выправить ситуацию.

И я понимал. Понимал я и то, какая грызня начнется между ведомствами, когда я вернусь на заставу. Понимал, что каждая сторона начнет винить во всем произошедшем другую. Каждая будет требовать козла отпущения, на которого можно все свалить. Каждая в этой борьбе будет защищать своих. А еще у всех у них будут общие слабые стороны.

И если все сложится так, как я предполагаю, возможно, получится сыграть на противоречиях неповоротливых, громоздких структур, которые вцепятся друг в друга после того, как мы достигнем Шамабада.

Вот только для этого мне понадобятся союзники. А еще — козырные карты, которые нужно будет разыграть в правильный момент.

Но в то же время я знал — если то, что я задумал, выгорит, определенную цену все равно придется заплатить. И платить ее буду я.

Но я к этому готов.

— Может, — согласился я, — потому я рад, что вы предлагаете мне свою помощь, товарищ майор. Она мне понадобится. Так что спасибо вам.

Наливкин молча покивал. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг заговорил Зия.

— Ты боишься возвращаться на свою заставу, маленький шурави? — сказал он хриплым, низким голосом. — Ведь боишься, не так ли? Знаешь, что будет, когда ты перейдешь Пяндж.

— Знаю, Зия, — ответил я, взглянув на него.

И ни в моем голосе, ни во взгляде не было страха. Зия это понял. А потому стал давить дальше:

— Я не могу задушить тебя собственными руками, но буду благодарен советской власти, если тебе пустят пулю в затылок за твой мятеж. И знаешь что? Я приложу к этому все свои силы.

— Молчи, Борода, — сказал ему Наливкин строго. — Не то велю завязать тебе пасть.

Зия злобно, но бессильно рассмеялся.

— Можете вязать где хотите. Это ничего не поменяет. Мы знаем, что завтра товарищ Селихов будет