Дом Франциса Шарка - Александр Скрибблер

за живот. Августовский удивлённо переводил взгляд с приближающейся твари на своих одноклассников и обратно. Он ощущал, как его сердце билось в груди бешено и отчаянно, словно у маленького перепуганного котёнка. Существо в балахоне остановилось прямо перед Евгением. Затем сбросило с себя одеяния. На землю, вместе с балахоном, также упала резиновая маска с головы и накладные резиновые когтистые руки-лапы. Над Августовским возвышался его одноклассник по имени Валерий Баринов. Тот самый Валера, который якобы «зассал и слился», как было упомянуто ранее.

— Ну что, Женька, понравилась тебе наша ночная прогулка? — спросил стоящий на коленях и держащийся от смеха за живот одноклассник Стас. — А заброшка с призраком как тебе?

— Вы что, реально дебилы?.. — Августовский медленно поднялся, держась за ушибленное плечо.

Валера, улыбаясь, направился к калитке. Женя, сморщив нос, взглянул на валяющиеся на пыльной земле балахон и телесный реквизит. Презрительно пнул это всё ногой.

— Вот вы приду-у-урки… — Женя вздохнул и закатил глаза, подняв голову к небу.

— Да ладно. Мы ж тебе приключения обеспечили и воспоминания на всю оставшуюся жизнь. Будет что на старости лет из памяти достать-то да поностальгировать, — улыбнулся Лёха.

— Да вы ж просто на всю голову больные! — нервно улыбнулся Августовский.

— Ну ладно, Жень, не обижайся, — Макс подошёл и коснулся плеча товарища. — Что, сильно ударился?

— Макс!!! А ну быстро домой!

Компания парней оглянулась на женский голос. Увидели приблизившуюся сквозь заросли Лизу Бадину. — Ты же пообещал, что не пойдёшь с ними! Пошли. Родители ждут. Щас таких люлей дома получишь.

— Что ты тут делаешь? — возмутился Максим. Ты что мне, взрослому человеку, нянька?

— Взрослый какой… Посмотрите на него. Я — твоя старшая сестра, между прочим.

— Да ладно, Бадин, давай домой. А то Лиза тебя ремнём отстегает и в угол поставит, — схохмил Лёха. И на эту его хохму остальные парни ответили смехом.

— Давайте все по домам отсюда на четвёртой скорости, если не хотите проблем! — прикрикнула Елизавета.

— Ты только это… будь добра, не ябедничай особо, — молвил Максим сестре, удаляясь от ворот заброшки с четырьмя остальными товарищами. — Все уже почти из наших ребят претерпели разные розыгрыши. Сегодня вот очередь Августовского подошла.

— Эх! — горестно крикнул вслед одноклассникам Евгений. — А ещё друзья называются. А ты, Макс… Уж от тебя я такого точно не ожидал! Друг сраный.

— Жень, извини, — Макс обернулся к нему, приложил к груди ладонь, — не обижайся. Ты же знаешь наших ребят. Сам же помнишь, как я в своё время с завязанными глазами летучую мышь жрал. Хорошо, что хоть неживую… Подобное у нас теперь уже в порядке вещей. Я имею ввиду розыгрыши школьных соплеменников. Мне тогда тоже было неприятно, зато впечатлений и ощущений — на всю оставшуюся жизнь.

— Ладно, гуляй. Ну тебя в жопу! — негромко произнёс Евгений, махнув рукой.

Лиза стояла во дворе заброшки, рядом с Женей. Она увидела рядом на земле тряпьё, маску и накладные лапы монстра.

— Тьфу, идиоты! — выругалась девушка. Она аккуратно взяла Августовского за руку и спросила: — Ты в порядке? Что они с тобой сделали?

— Да так, ничего особенного, — отозвался Евгений. — Просто напугали меня до дерьма в штанах, с помощью маскарадного костюма. Это ж надо такое выдумать! Ночью… У меня чуть по-настоящему не разорвалось сердце. На моё место бы сюда какого-нибудь семидесяти шестилетнего мудреца — и пиздец ему! Помимо этого, при столкновении с этой ряженой чучундрой я отскочил в сторону и ушиб плечо. Болит, потому что я врезался в этот чёртов столб. Но я благодарен судьбе, что врезался в него не головой хотя бы. Пусть лучше уж плечо поболит, чем болела бы рассечённая башка и…

— Идиоты… — повторила Лиза. — Такое ощущение, что большинство из мужской половины нашего класса в последнее время становятся всё более инфантильными. Кажется, когда они были помоложе, то вели себя поспокойнее. Как-то более по-умному что ли. Но чем взрослее становятся (девятый класс всё-таки), тем больше впадают в детство. В одном месте оно у них что ли играет…

— Ну…

— И ты хорош, — перебила его Лиза. — Попёрся с ними в ночи искать приключений. Ну вот и нашёл. Вывиха нету-то хоть?

— Да вроде нет. Ушиб.

— Так и останетесь вы все Томами и Джерри, ребята… — грустно и задумчиво пробормотала девушка.

— Скорее, станем гвельфами и гибеллинами. Точнее даже «чёрными» и «белыми»…

— Кем-кем? — Взглянула на одноклассника Лиза.

— Да, не обращай внимания, — ответил Евгений. — Это я так. Мысли вслух.

— Ну, объясни. Мне же интересно. Кто такие гвельфы и гибеллины, «чёрные», «белые»?

— Были такие две могущественные группировки в Италии XII–XVI веков: гвельфы и гибеллины. Это примерно как, спустя несколько веков, в России-матушке позже появятся «белые» и «красные». Так вот, гвельфы хотели, чтобы правление в Италии возглавляли религиозники и церковники, а если быть точнее — Папа Римский и его подручные. Гибеллины же, напротив, презирали влияние церковников и всецело мечтали видеть во главе правления Италии императора Священной Римской империи. Естественно были постоянные стычки и распри в тогдашней Италии, так как данные фракции распространяли по стране и порождали два противоположных, враждующих друг с другом, общественных течения. И особенно во Флоренции (которая когда-то была центром Флорентийской Республики), так как данный город на тот момент был самой многонаселённой частью тогдашней Италии. Италии, представляющей из себя поделённый на части между голодными мировыми хищниками кусок окровавленного мяса… Каждый житель тогдашней Италии, от мала до велика, был, точнее ОБЯЗАН БЫЛ БЫТЬ, либо гвельфом, либо гибеллином. И каждая определённая семья (как богатая, так и бедная) принадлежала либо к гвельфам, либо к гибеллинам. Ну и, когда гибеллины потерпели поражение перед гвельфами, то эти самые гвельфы благополучно начали враждовать и начали войну между собой, разделившись теперь на «белых» и «чёрных». А в последствии и «белые», в определённый период до 1303 года, когда их сила и власть во Флоренции превосходили силу и власть «чёрных», вновь разделились между собой на приверженцев закона и оппозиционеров. И вот тех самых оппозиционеров возглавлял известный в наше время на весь мир поэт Данте Алигьери, написавший свой великий, бессмертный труд под названием «Божественная комедия». В общем, это долгая история, и до момента, когда Папа Римский Бонифаций VIII покончил с собой, а перед этим событием тщательно имел во все дыр… в общем, использовал по-полной в своих личных корыстных целях как «белых», так и «чёрных» (прикрываясь