Уровень - Ирина Е. Булгакова

В первый момент Виртуоз даже не понял, что именно увидел — нечто бесформенное, беспорядочно сваленное у стены. Бело-мраморная с красными прожилками гуща, вплавленная в ткань камуфляжа. Не готовый к чудовищному зрелищу, Виртуоз дернул стволом вправо, перекрестьем прицела вычленил из груды детское лицо с тусклыми, занавешенными пленками глазами.

Прежде чистое помещение, радующее глаз яркими плакатами на стенах было завалено трупами. И творением безумного художника, вносящего диссонанс в стройное письмо реалистов, смотрелись кровавые пятна.

Вся колония была здесь. Мужчины, женщины, дети. Виртуоз отвел глаза: то, что он поначалу принял за пропитанную кровью ветошь, валяющуюся в углу, оказалось младенцем с проломленным черепом.

Спецназовец отступил к стене, столкнувшись взглядом со Штучкой. Та беззвучно шевелила губами, рукой показывая на лежащего на спине мужчину, в чьей груди, погруженный по самую рукоять, торчал нож.

Биндюжник. Староста колонии, отошедшей в лучший мир. Седовласый, коренастый, с хитрым прищуром забытого в прошлом веке лидера. Себе на уме. К любому разговору подходящий с присказкой «а оно мне надо», казалось, способный извлечь выгоду даже из Апокалипсиса.

Виртуоз прошелся вдоль стены, аккуратно переступая через трупы. Пистолетные и ножевые ранения. О чем это говорило? Аномалии, которыми изобилует пространство Андеграунда, еще не научились держать в «руках» оружие. Животных тоже можно смело снимать со счетов. В итоге, в качестве подозреваемых оставались мутанты. И опять неувязочка. Ни один мутант не оставит столько бесхозной еды, а если копнуть глубже, то ни один мутант не станет убивать больше, чем сможет съесть.

Кто остается? Да никто. Колония вырезана под чистую, а вместо подозреваемых сияет девственная пустота табула раса!

Тихий, настойчивый шорох донесся из подсобки. Словно что-то червеобразное ползло вдоль стены, упрямо раздвигая слежавшиеся каменистые пласты земли.

Виртуоз вскинул автомат. Звук приближался, тянулся, не прерываясь ни на секунду. Когда в проеме подсобки возник вздувшийся горб в камуфляже, спецназовец едва не надавил на спусковой крючок. Сдержался в последний момент — вслед за горбом появилась склоненная голова. Человек, согнутый в три погибели, тащил что-то полу.

— Стоять, — коротко приказал Виртуоз, готовясь подтвердить серьезность своих слов перестуком автоматной очереди.

Человек не обратил внимания ни на строгий приказ, ни на пришельцев. Как тащил свою тяжкую ношу — мертвеца, в каком-то извращенном упрямстве цепляющегося патронташной сумкой за выступ в дверном проеме — так и продолжал тащить.

— Стоять, — уже громче приказал Виртуоз и выпустил короткую очередь над головой человека.

Склоненную голову засыпала каменная крошка, серым саваном накрыла бетонная пыль. Повинуясь своему замыслу, человек подтащил мертвеца ближе к остальным, перевалил на живот, прислоняя к трупам. И только потом обернулся. Не обращая внимания на чужаков, он стоял, высматривая что-то среди белых, тронутых гнилью лиц, тусклых и вытекших глаз, среди разинутых в предсмертных криках ртов. В пустых, как осколки стекла глазах человека стыла мрачная сосредоточенность. И лишь в глубине, скрытый за радужкой глаз угадывался Страх. Чудовищную волну ужаса, способного разорвать кожу, расплескать по стенам кровь, еще пока сдерживали монотонные движения фасовщика, чей рабочий день только начался.

— Морж, — узнал человека Виртуоз. Хотя оказалось это делом нелегким. За тот месяц, что они не виделись, из жилистого, подвижного мужчины, способного вынести на своих плечах еще сотню тягот, подкинутых для проверки на прочность шельмой-судьбой, он превратился в старца. Не того, кто отходит в мир иной окруженный толпой родственников, а того, кто пережил свое многочисленное потомство.

— Морж, это я. Виртуоз. Ты помнишь меня? Что тут у вас случилось? — спецназовец шагнул вперед, по-прежнему не сводя дула автомата с диггера.

Лицо у Моржа дрогнуло. Вдруг стремительно покосилось и потекло вниз: опустились углы рта, дряблые щеки почти закрыли шею. Он подтянул руки к груди.

В первое мгновение Виртуозу показалось, что у старика накрашены ногти. Удивиться он не успел. В следующую секунду он увидел, что ногти были сорваны. На их месте краснели кровоточащие раны. Старик перекрестил пальцы в странном, молитвенном жесте, развернулся и пошел в подсобку.

Когда Виртуоз уходил, так и не добившись от старика ответа, тот тащил в бомбоубежище очередной труп. Худенький паренек с огнестрельной раной на груди не сопротивлялся, только обреченно смотрел в потолок парой огромных вытекших глаз…

— Провоняли, — поморщился Коллайдер, встречая разведчиков. — Труп?

— Еще сколько, — кивнула головой Штучка. — Там бывший бомбарик — трупами под завязку забит. Не сосчитать. Мужчины, женщины, дети… Все в куче.

— Мутанты? — равнодушно поинтересовался Коллайдер.

Штучка отрицательно качнула головой.

— Давно мертвы?

— Не знаю, — Штучка пожала плечами. — Давно. Может, неделю, может две. Зрелище еще то. Но, знаешь, шеф…

Что-то в ее тоне заставило Виртуоза, уже двинувшегося вперед, остановиться.

— И?

— Пулевые отверстия, нож в спине… У детей вообще черепа проломлены. Зверство какое-то.

— Думаешь, поработали черные копатели, из тех, кто ненавидят диггеров? Пустили в расход всю колонию? Но тогда вопрос: почему оставили гнить?

— Не думаю. Помещение небольшое. Там не развернуться. Стрельба вообще — своих заденешь. О ножах вообще молчу… Проще было бы гранатами закидать, а потом раненых добить. Но там даже АКМ не пахнет. Пистолеты…

— Вывод?

— Не поверишь, шеф. У меня вообще сложилось мнение, что они друг друга в расход пустили. Типа, истерия массовая. Бывает же…

— У нью-ди бывает. Старички — самые уравновешенные, на мой взгляд люди. С крепкой нервной системой. У них даже дети особенные. Серьезные, я бы сказал, с пеленок… Нашего экземпляра, по крайней мере, там нет. Мертвы они дня три, четыре. Не больше. Если он здесь и был неделю назад, то они были еще живы.

— Если только предположить, — улыбнулась Штучка, — что экземпляр забурился туда с неделю назад. Остался с диггерами и смерть принял насильственную, вместе со всеми. За компанию, так сказать. Но опознать его теперь — не реально.

— Смешно, — без тени улыбки сказал Виртуоз. — Только наш экземпляр вряд ли способен на такие эксцессы. Я сомневаюсь вообще, осталось ли в нем хоть что-то человеческое, если он прошел там, где прошел. Ладно, время не ждет. Двинулись.

Виртуоз пошел вперед и услышал за спиной, как Штучка тихо сказала.

— Единственный, кто уцелел, это твой Морж, Бразер. Только извини, привет от тебя не смогли передать.

Виртуоз мысленно поморщился от ее цинизма. На месте Бразера он бы промолчал.

— Почему? — по инерции спросил Бразер, еще не понимая, что ее объяснение вряд ли будет содержать пусть даже дежурное «соболезную». А, казалось бы, не первый год знает