Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

а потом вновь засвистели свирели. Первый танец открывал король с королевой. Потом король предпочёл больше пить вино, лишь изредка выходя в зал, дабы станцевать с кем-то из дам. Дьяк Борисов в силу возраста и воспитания тоже предпочитал оставаться на месте, а вот Андрей не преминул показать, что русские аристократы танцуют не хуже других. Имидж этакой экзотической зверушки, имевшийся у русских вплоть до петровских времён мало способствует хорошей дипломатии. А так, глядя на поведение посла, все эти сэры могут сделать вывод, что "ничем-то эти русские и не отличаются". Да, верят в схизму, но и в самой Европе нынче не одни католики существуют. Да, одеваются по-иному, так ведь на границе с турками живут. Вон венгры тоже больше под восточный колорит одеваются. Но при этом остаются народом вполне европейским.

Так что своим поведением Андрей осознано работал на мнение толпы царедворцев. Но ведь именно они и формируют в стране "общественное мнение" по поводу того или иного народа. А со временем и сами поверят в это, и планировать свои отношения начнут именно исходя из сложившихся взглядов. А на данном этапе отношения с Англией для Руси и лично Андрея были важны.

И если важность для государства была понятна и так, то личную необходимость Андрей высказал через несколько дней, после пира, когда послов пригласили во дворец на повторную аудиенцию.

С приглашением прибыл приставленный к посольству сэр Томас Болейн. Накинув под недовольным взглядом дьяка свой "лёгкий" наряд и взяв лишь стремянных и небольшую стражу, русские послы вышли во двор откуда не спеша, разглядывая окрестности, поехали ко дворцу. Иногда задавая своему сопровождающему вопросы по наиболее заинтересовавшим их видам. По обеим сторонам посольства следовал почетный конный караул. Всё же лондонские улочки не самые безопасные улочки в мире.

Сэр Томас был по обычаю молчалив и задумчив, но Андрей уже знал причину его грусти. Младшая дочь уже была любовницей короля, но любвеобильный Генрих положил взгляд и на старшую — Анну. Отчего даже рассторил её возможный брак с Генри Перси, юным графом Нортумберленд. Сама же Анна была временно отстранена от двора, а потому познакомиться с нею на пиру у Андрея и не получилось, хотя он очень этого хотел. Зачем? Да вот блажь такая в голову ударила. Интересно же было посмотреть на мать великой королевы и по совместительству — жертву коронованного тирана. Но не получилось.

Генрих на этот раз был без супруги. Зато вместо неё присутствовал сам лорд-канцлер, кардинал Уолси. Сложный человек, вызвавший своими налоговыми решениями и прочими деяниями крайнее недовольство не только среди простолюдинов, но и высших слоёв знати. Да и церковники были на него обижены за закрытие монастырей. Но именно на подобным образом собранные средства и финансировались идущая на Континенте война, где английская армия приближалась к Парижу, и любимая игрушка короля — флот.

Кардинал взял с места в карьер, чуть ли не напрямую спрашивая, имеет ли Русь границы с Индией или Китаем. Англия ведь еще не была владычицей морей, однако у английских купцов уже зародилось отчаянное желание добраться до вожделенных сокровищ Востока. И узнав, что у Руси есть прямой путь к шелконосным провинциям Персии, кардинал аж засветился, но тут его ожидал облом-с.

Ага, времена-то были не те, что в иной реальности. Это при Иване Грозном Русь, благодаря умелой политике польского правительства, была блокирована в собственных границах, отчего англичане, прорвавшие эту блокаду, и получили свои преференции. Нынче же подобные услуги от англичан были не нужны. И даже наоборот, Руси было бы куда выгоднее торговать с островом на собственных кораблях. Но ведь прямо так не скажешь, вот и пришлось Андрею плясать вокруг мантр о беспошлинной торговле в портах, при условии баш на баш. Транзитный проезд? О да, конечно, но за денюжку, пусть и малую. И при этом никакой розничной торговли внутри страны. Только опт. Промыслы? А что промыслы? Ах, если английские купцы захотят что-то поставить на землях русского государя! Ну так это вопрос решаемый. Тем более русским тоже хотелось бы завести в Англии свои промыслы. Какие? Ну как какие? Шахты рудные, шахты угольные. Верфи те же. Ах ваше величество, какой прекрасный сухой док построен в Портсмуте под чутким руководством вашего батюшки. Воистину, то деяние просвещённого государя. Ведь со времён далёких, античных, не строилось в Европе ничего подобного. Ах, если б можно было бы взять хотя бы на время ваших бесценных мастеров. Что? Сколько-сколько? Ну, это вопрос решаемый. А вот если…

И так далее, и тому подобное.

У Андрея уже язык уставать стал столько говорить. Всё же английская хватка не образное выражение. Понимая, что закладывают фундамент для последующих времён, обе стороны старались по-максимуму выбить преференций для себя, пусть и в ущерб партнёра. И Андрей считал это нормальным. Почему английский лорд-канцлер должен думать о нуждах каких-то общечеловеков или любой конкретной нации, кроме английской? За них должны думать те, кого избрали править в тех местах. Вот и шёл упорный спор, в котором стороны постепенно находили приемлемый результат.

Больше всего вопросов вызвали торговые дворы. Обе стороны понимали их важность и нужность, и обе столкнулись с "ганзейским беспределом". Причём, если русские с ганзейским двором уже разобрались, то вот Стальной двор в Лондоне ещё существовал и чувствовал себя вполне неплохо.

Но если двое хотят, то они всегда найдут общий язык. Так что русскому двору в Англии, а английскому на Руси предстояло быть. Причём Андрей забросил крючок не только на Лондон, но и на Бристоль, которому, как он читал в книгах, предстояло стать воротами Англии в Америку. Мотивируя тем, что у Руси для английских купцов есть два порта: Норовское на Балтике и Холмогоры на севере. Конечно, путь на север опаснее, но скорее по природным преградам, а не по человеческим. Ведь пиратов в тех водах практически не существует.

И оттолкнувшись от этого момента, Андрей принялся решать уже больше личные проблемы.

— Ваше величество, — обратился он к успевшему заскучать королю, — вы уже не первый год ведёте войну с Францией и лучше нас знаете, как распоясались на море французские каперы. И думаю, когда между нашими странами начнётся обоюдная торговля, от рук подлого француза пострадает немало подданных как ваших, так и моего государя. О нет, мы не претендуем на защиту вашего флота, но события на море могут ведь вылиться так, что атаковавший наших купцов капер будет сам взят конвоем на саблю. Я слыхал,