Сокровище Колдуна - Константин Викторович Кузнецов

— Так-то лучше. — Оперативник поставил шар обратно на стол и, бросив взгляд на ясновидящую, заметно вздрогнул. По ее щекам катились кроваво-красные слезы.

Вернувшись к входной двери, он включил свет и, обернувшись, с облегчением вздохнул:

— Черт возьми! Вот сейчас вы меня реально напугали.

Слезы были самыми обычными, никакой крови. Что за наваждение? Кирилл в очередной раз вернулся к столу, сел напротив Евы. Его усталый взгляд коснулся расклада Таро.

— Предположим, что ваши видения и в самом деле происходят спонтанно, — осторожно начал он.

— Так и есть, — ответила Марина.

Ее голос заметно дрожал. «Правильно говорят врачи: один раз — это случайность, а два — диагноз. Что с ней происходит? Она просто берет и внезапно теряет контроль над собственным телом, а дальше выступает лишь в роли молчаливого наблюдателя. Что это такое, болезнь или одержимость? Хорошо, что в этот раз хотя бы не было этого странного голоса в голове. А может быть, не так все плохо? Просто ранние подъемы, нервы, стрессы, вот организм и дал сбой?..» — успокоила себя Марина.

Оперативник все это время продолжал рассуждать вслух:

— Хорошо, допустим, что у вас есть некий дар, который может помочь мне в расследовании преступления.

— Дар? — Марина нахмурила брови. Скорее уж, проклятие. Или того хуже — шиза! Не зря предупреждала ее мама: не связывайся с потусторонними силами. Того и глядишь на хвосте черта принесешь или кого похуже.

Нет, мама, конечно же, предупреждала свою дочь по любому поводу. Туда не ходи, это не говори, того не делай — понятное дело, «человек старой формации», как любит выражаться нынешнее поколение.

Но, как ни крути, в данном случае мама все-таки оказалась права!

— Так вы согласны? — поинтересовался оперативник.

— Согласна?

— Ну вот и замечательно. Я свяжусь с вами в ближайшее время.

Он беспрепятственно покинул магический кабинет — на этот раз дверь открылась без проблем, без всяких усилий.

Спустившись вниз, к машине, Кирилл остановился на тротуаре, достал телефон — звонил Вадим Кирилюк из убойного.

— Привет, ты где шатаешься?

— У меня вообще-то сегодня выходной.

— Это когда свежий жмурик нарисовался? Хорошо живешь! — хихикнул Вадим. — А я, стало быть, за тебя землю носом рой, раскрывай висяк⁈ Короче, приезжай в контору, новости есть: установили мы личность этой убитой девчонки.

— Да ладно!

— Прохладно! — донеслось из трубки. — Давай, жду тебя через час. Родители труп уже опознали, сейчас в морге закончим и опрашиваться поедем.

— Погоди, но как у вас получилось? Только не говори, что сам справился!

Напарник хмыкнул:

— Не сам, конечно, а помогли.

— Кто?

— Да старичок-боровичок твой вчерашний, что девчонку в лесополосе нашел.

— Как?

Собеседник немного помедлил, а потом добавил:

— А вот приедешь, сам все узнаешь!

— Уже лечу.

Повесив трубку, Кирилл сел в свою потрепанную «Шкоду Октавиа» и направился в управление.

2

Вернуться домой было бы самым лучшим вариантом, но Степаныч решил от своих планов не отступать. Добрался до широкого поля, где по его сведеньям лет триста назад располагалось село Покровское, — небольшое, всего тридцать дворов. И решил начать коп с этого места.

Сверившись с картой, перерисованной с интернета на обычный тетрадный лист, пенсионер деловито приложил компас, определил стороны света — и отправился на северо-запад. Идти было недалеко, граница исчезнувшей деревни была в метрах трехстах. Старик добрался до колеи, что делила поляну на две половины. Неглубокая, кривая — по всей видимости, дачники тут сокращали путь до своих скромных царских вотчин.

— Хм, вот так да, — сощурившись, крякнул Степаныч. Дорога эта проходила аккурат сквозь исчезнувшее село, как и несколько сотен лет тому назад.

Пенсионер прошел шагов сто — колышками отмерил границы и решил начинать с самого крайнего дома. По его расчетам здесь располагался широкий двор и несколько амбаров.

Степаныч буквально видел крытые тесом широкие избы с волоковыми окнами. Труб на домах тогда еще не было — топили, как говорится, по-черному. И дворы были пустыми, плодоягодных деревьев не сажали, поля были чуть дальше. А на том самом месте, где стоял сейчас пенсионер, располагался господский дом в два этажа, а неподалеку, на возвышенности, была деревянная церковь. Из камня в те года строили мало и в основном зажиточные поселения. А Покровское, судя по всему, к таковым не относилось.

Взял в одну руку крохотную, но хорошо заточенную лопату, во вторую — металлоискатель. В ушах послышался прерывистый писк. Прошел несколько кругов, сначала в одну сторону, потом в другую. А в голове была лишь одна мысль: найти хотя бы крохотную монетку. Пусть даже не таких далеких, а Советских времен. Чтобы почувствовать вкус к делу, чтобы все не зря.

Подкапывать за полчаса пришлось раз пять-шесть. Улов был скромный: нашел часть ложки да несколько ржавых скоб. Ничего особенного. Вздохнув, Степаныч убрал пинпоинтер[1] — чехол для небольшого приспособления смастерил сам из изоленты и резиновой пробки от ванны, чтобы не потерялся. И направился домой. Но обратный путь решил сделать длиннее, дабы миновать туннель, где утром обнаружил тело убитой девушки. Нечего себе душу бередить, уж не тот возраст.

Дорога привела его в небольшой перелесок. С одной стороны — березы, с другой — осины. Прошел с километр, остановился передохнуть — дорога поясом уходила вправо, как раз в сторону Старбеево.

Впереди показалась небольшая каменная постройка: крыша разрушена, стена только внешняя, а сбоку фундамент, — и больше ничего.

«Это что же такое?» — поразился пенсионер.

Оставил у дороги мешок, осторожно пробрался внутрь и стал осматриваться. Кирпич вроде бы старый, длинный и широкий, на стене дыра от окна — крохотная, вытянутая словно бойница. На земле доски, частички мебели белой, крашеной. Ничего примечательного. И тут на солнце что-то блеснуло. Степаныч наклонился, поднял крохотный кругляшок, протер пальцем от земли.

Вот те на! Монета, двуглавый орел, и дата есть — 1730 год. Улыбнулся, сам не веря своему счастью. Стал искать дальше, да более ничего здесь не нашел. Когда выходил, облокотился о стену — вниз посыпались пыль, песок, и пенсионер замер. На кирпиче был нацарапан крест православный.

Что же получается, это он в церковь попал?

Монету захотел вернуть на место, да жадность его остановила. Все равно уж давно порушена церквушка, не он, так другой бы нашел и себе прикарманил. А он хоть и взял, а поступит по совести! Пенсионер для себя решил так: в ближайшее воскресенье зайдет он в ближайший храм Петра и Павла, что в старых Химках, купит свечей и подаст пятьсот рублей на восстановление. Совесть старика успокоилась, и