Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец

Рената лежала на ребристом стекле в нескольких шагах позади. Иван корчился рядом, держась за голову.

— Командир… У неё конвульсии!..

Она мелко сучила по полу руками и ногами, словно избалованная девочка в отделе с дорогущими игрушками. С той лишь разницей, что из-под её кулаков и пяток во все стороны летели куски стекла и породы.

Роман еле как соединил их экзотела — голова страшно кружилась и руки творили чёрт-те что. И как только ему это удалось, панель перед ним вспыхнула голубым.

Тонкие черты лица были вполне человеческими, разве что миндалевидные глаза не имели зрачков или даже глазного яблока. Ряды тонких резцов скалились на Романа, и он кожей ощущал направленную на него злобу. А ещё страх. Неведомо как, но всё это он ощутил настолько явственно, что не осталось никаких сомнений, кто перед ним.

Страж смотрел в глаза единственному, кто мог бы безгранично влиять на Слово, помимо него самого. Единственному, кто мог занять его место.

Роман дал команду на раскрытие. И как только «Оса» Ренаты распахнулась, сотканное из голубого свечения лицо сгинуло.

Она была в сознании — вращала глазами, точно по потолку друг за другом бегали какие-то забавные цепкие зверушки. И кровь у неё шла не только носом. Серая, осунувшаяся, она выглядела пленницей какой-то пыточной барокамеры, и за эти полчаса похудела на несколько килограмм. Блеск в карих глазах, который Роман видел перед выходом из колонии, перерос в искрящийся пожар. Рената громко дышала и постоянно пыталась что-то проглотить.

— Что, плохо, да? Плохо, да? — частила она. Но Роман и рта раскрыть не успел, как она выдала: — Потерпи, Ромочка, потерпи хороший. Я удержала. Я смогла, да, я удержала! Не сильно досталось? Потерпи, это ненадолго. Я поняла, почему. Поняла! Это я! Это всё я! Для него я самая простая мишень. А для вас я — угроза. Через меня он и вас может достать! Вот как сейчас! Но в этот раз я удержала. Ну чего так таращишься?.. Нет, скажешь? А кто тут помирал первый, а? Кто на Ясной протянул меньше всего? Правильно, Ромочка. Психосерверы. Жаль только, раньше не догадалась. Милош не при чём. Милош просто зеркалила. Мне зеркалила, Рома, понимаешь?.. Мне с самого начала надо было понять… Я подозревала. Я слишком долго подозревала. И Айгюль! Она ведь с предателями заодно! Она была их единственным психосервером! А мертва! Её потому и застрелили — через Ординатора страж попытался бы их убить! Они это поняли раньше нас. Только уникум не уступил бы стражу.

— Держись, — сцепив зубы, произнёс Роман.

— Незачем держаться, Ромочка. Я только во вред. Кислых мне всё показала! Всё-всё! Вот прямо сейчас! Она там, рядом с ним, этим стражем. Она с ним почти одно. Но он не страж никакой, Ромочка. Надзиратель, тюремщик — да. Но не страж. Не за Дитя он боится. За себя и себе подобных!.. Поздно. Поздно боится. Нет уже никого. Пусто.

Она дышала как загнанная. Ртом, потому что из носа постоянно текла тёмная струйка. В горящих глазах лопались капилляры, а в ушах виднелась свежая кровь — Ренату убивало внутричерепное давление.

— Чем дальше вы от меня будете, тем меньше у него шансов до вас дотянуться. Страж использует Ординатора. Он сильнее меня…

Вдруг она начала успокаиваться. Вдыхала глубоко, порывисто. Видимо, последствия псионной атаки стража шли на нет. Роман поднялся, взглянул на растерянного Ивана. Он понимал, что она никуда больше не пойдёт. И что нести её нет никакого смысла.

— Я ещё не кончилась, Ром. Вы долго так стоять будете. Я правда никуда не пойду… Я устала, Ром. Я очень устала таскать в голове мертворожденного.

Они оставили Ренате воды и питательной смеси. Иван несколько раз повторил, что они за ней вернутся. Найдут Вику. Спасут Ольгу. Узнают координаты челноков предателей и вернутся — нужно только быть тут. Рената внимательно слушала и улыбалась. Она смотрела на Ивана нежно и устало. Как на расфантазировавшегося сына.

Когда безопасники скрылись за далёким поворотом, их догнало тихое эхо. Рената пела мотив, который ей никогда не доводилось петь.

Колыбельную.

Глава 23. Дар данайцев

Оно шагнуло прямо на неё.

Чудовище с чертами Роберта, повторитель, неполностью принявший его облик, надвигался громадной тушей, опираясь на тощие, изломанные множеством суставов руки. Позади что-то хрустело и чвякало, тошнотворно несло кислым — Карина пировала.

Это конец…

Но за миг до того, как сломя голову побежать, Вика почувствовала: делать этого не стоит. Дыхание перехватило, глина наэлектризовывалась и защекотала кожу, предвещая близкую перемену. Последнее, что она успела в белоснежном городе с замком-лабиринтом по центру, это обернуться. Абориген был ещё жив, когда антрацитовая сколопендра мандибулами ворошила его внутренности…

Вика зажмурилась, приготовившись терпеть наслаждение.

А когда «вернулась», поняла, что что-то не так. Прямо перед ней что-то глухо щёлкнуло, в нос шибанула кислая вонь. Раскрыв глаза, она сдавленно вскрикнула, но уже в следующую секунду очутилась в тумане ничком — чудовище-Роберт отшвырнуло её в сторону.

Монстры даже не заметили, что случилась перемена. Механический город не смял их, как смял аборигена и смял бы Вику, поддайся она панике. Эти двое не прекращали шевелиться даже в момент трансформации.

Сколопендра взвизгнула почти раздосадованно, когда вместо трепещущей добычи перед ней оказалось кровавое месиво. Единожды «усмехнувшись», она небыстро потекла в направлении Вики.

Но на пути её встало нечто.

Все четыре руки ударили разом. С виду немощные, они заставили тварь заверещать и пойти волнами — хруст хитина разлетелся осколочным эхом. Скрежеща крючковатыми лапами, сколопендра бросилась в атаку и обвила долговязого урода в мгновенье ока. Поверх частых «смешков» послышались стоны и мычание. А ещё хруст ломаемых костей.

Дожидаться финала Вика не стала.

Вокруг темнел лес. Очень даже узнаваемый старик-ельник на окраине её родного городка, утыканный фонарными столбами и изрезанный беговыми дорожками, за которым дремал Грац. Точнее, очередная его обезлюдевшая подделка. Вика неслась наискось, сквозь чащу — к домам.

Шпиль! Нужен переходной шпиль! Обратно наверх! Прочь отсюда!

Weg, weg, weg!!!

Она выскочила на туманную улицу, где ей подмигивал синим накренённый светофор, и почти уже бросилась дальше, куда глаза глядят, лишь бы не стоять на месте. Но вовремя увидела надпись над входом в пустующий бар прямо напротив.

«Под углом».

Так быстро она не бежала никогда. Ей вдруг почудилось, что внутри люди. Что за стойкой курит, щурясь на один глаз, обиженный на жизнь добродушный бармен, строящий из