Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1 - Глеб Лютаев

не достиг лезвием кости с первого раза. Тогда Кравцов резкими движениями вперёд и назад надавил ещё сильнее. Лишь когда он почувствовал, что лезвие, наконец, достигло твёрдого препятствия, принялся резать дальше, продвигаясь по окружности бедра. Кравцов чувствовал, как под его давлением мягкие ткани разъезжаются, и ощущение это вызывало необычайное омерзение.

Смотреть на Сергея не хотелось, Володя пытался его всячески удержать, но ему это почти не удавалось. Связист стискивал зубами плотный кусок ткани во рту и орал как сумасшедший. К общему счастью окружающих, звук получался глухой и сдавленный. На глазах его выступили слёзы, а всё лицо покрылось потом. Руками он бил во все стороны, нанося удары по палубе и стенам.

– В мокрой постели голое тело нашли – чёрный отдел, – послышалось откуда-то издалека.

– Это ещё что такое?! – удивлённо спросил Володя, пытаясь удержать Сергея и перекричать его дикие возгласы. Он сильно нервничал, и его лицо было как никогда испуганным.

– Хлопнули двери, гости куда-то ушли – я не хотел!

С нижней палубы доносился громкий хрипловатый голос, распевающий под звуки гитары старый панковский хит.

– Дохлые рыбы тихо осели на дно – и разбрелись.

– «Гражданская оборона»! Чёртов урод! – сдавленно сказал Кравцов, вкладывая все силы в руку и чувствуя, как напрягаются его мышцы в предплечье.

– Все вы могли бы, но перестали давно – и заебись.

Козлов не стал уточнять у Данилы, что значило «Гражданская оборона». Он с тревогой наблюдал, как его товарищ весь покрылся потом и тяжело дышал. Нога Сергея, как бы Володя ни старался, всё равно дёргалась. А в голове Кравцова в этот момент всё перемешалось: он проклинал тот день, когда сел на этот корабль, и ещё больше тот, когда согласился на это дело.

Руки в латексных перчатках отсырели от пота, а сверху покрылись кровью. Данила видел, как расходятся волокна мышц под напором ножа, и не мог поверить, что действительно делает это. Рука скользила по рукояти, заставляя морпеха допускать ошибки. Крик Сергея отвлекал, а теперь ещё и проклятый моторист громко завопил снизу эту песню.

ГОВНОДЖЕЙМСБОНД говорил, что сделать нужно всё как можно быстрее, но Даня сомневался, что ему это удастся. Он испугался, что у него может не получиться доделать всё до конца.

– В это трудно поверить, но надо признаться, что мне…

Песня снизу звучала всё громче, и Данила обнаружил, что разрезал большую часть мышц, а ориентироваться в крови становится всё труднее.

– Насрать на моё-о-о лицо!

– Володя! – рявкнул он, стараясь перекричать стоны Сергея и песню Виктора. – Подними ногу, мне нужно разрезать с нижней стороны.

– Ей – насрать на моё-о-о лицо!

– Господи, да заткните кто-нибудь ему пасть, наконец! – добавил Кравцов тут же.

Козлов испуганно отпустил руки Сергея, после чего тот принялся ими молотить во все стороны. Тут же Володя стал пытаться закрыть ему рот руками. Данила, увидев это, начал громко орать на ассистента, не в силах понять, что он делает. Денис, стоя в стороне, крикнул Володе, чтобы тот поднял ногу Сергею.

– Вам – насрать на моё лицо, всем вам насрать на моё лицо, – продолжало раздаваться снизу.

Похоже, только теперь Володя понял, про чью пасть говорил Данила. Он убрал руки от рта связиста, словно обжёгся. Даня с ненавистью смотрел на него. То, что Володя увидел в его взгляде, казалось, испугало его ещё больше. Он, наконец, взялся двумя руками за ногу и попытался её приподнять. Сергей тут же ударил его со всей силы в ребро, и Козлов отшатнулся в сторону.

– Птицы смеются вдруг, замолчали на миг – надо уметь, – после небольшого проигрыша внизу с новой силой раздался второй куплет.

– Дети дерутся, руки спешат напрямик – только бы спеть, – под быстрый бой на струнах Виктор продолжал тянуть свой хит, словно смеясь над ними, хотя видеть их никак не мог.

Поняв, что вдвоём парни не справляются, Денис подбежал к ним и схватил Сергея за руки. Он ужаснулся, когда увидел его лицо, полное боли и страданий. А снизу всё раздавалось:

– Кольца и двери, хоть бы остаться в тени – и не дышать.

Даня перевернул нож вверх ногами и начал резать ногу снизу. Он уже думал, что его сейчас вырвет, и на секунду отвернул голову в сторону.

– Мёртвые звери, как изумлённо они – любят лежать.

Рвотный позыв он сдержал, но пот начал мешать ему больше, чем прежде. Глаза наполнились едкой солью, и ему приходилось вытирать их плечом, то и дело отвлекаясь от дела. Кровь лилась как из ведра, по крайней мере так ему казалось.

Кравцов попытался сосредоточиться, чтобы убедиться, дорезал ли он мышцы до конца, но затянутый мотористом припев вновь сбил его с толку.

– В это трудно поверить, но надо признаться, что мне насрать на моё-о-о лицо!

Он просто над ними издевался, в этом не было сомнений.

– Ей – насрать на моё-о-о лицо!

– Проклятье, я убью эту тварь. Ден, дай мне автомат! – Кравцов просто разрывался от ярости.

– Нет, Данила, давай быстрее режь. Потом с ним разберёмся.

– Вам – насрать на моё-о-о лицо!

Кравцов посмотрел на него, потом взглянул далее.

– Всем вам насрать на моё-о-о лицо!

Лена стояла в конце коридора и со слезами смотрела на происходящее. Ко всем прочим шумам добавился ещё и её плач. Её взгляд. На секунду Данила отвлёкся и, увидев глаза девушки, решил, что всё это стоило доделать только ради её взгляда, говорящего ему, что она верит в него.

Проигрыш после припева и соответствующая ему тишина как нельзя кстати привели Данилу в чувство. Он вдруг осознал, что сидит и ничего не делает. Как во сне, Сергей что-то кричал с набитым тряпкой ртом, пытаясь освободить руки. Но Денис крепко держал его, а Володя, с отвращением отвернув лицо, не выпускал ногу.

Данила плавно вытащил нож из разрезанной плоти и кинул его на палубу. Оставалось немного, но сложнее это будет сделать или проще, Даня не знал.

Он тут же схватил ножовку, которую подготовил заранее. Просунув её в разрез и услышав новые крики боли Сергея, он попытался начать пилить кость, но ничего не вышло. Плохо заточенная сталь никак не могла перебить плотные ткани кости и, постоянно цепляясь за мышцы, тупыми зубьями превращала их в кровавое месиво. От этого крик Сергея стал просто безумным.

– Тусклые тени вечером сдался и я – и перестал.