Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

свободный проход и через Дифенов с Камминер Бодден. А учитывая, что на Пенне и без того стоял герцогский город Вольгаст, получалось, что герцог исподволь собирался душить Штеттин, закрывая своими таможнями свободный проход в город. И с этим нужно было что-то делать.

Да, можно было обратиться в третейский суд, но дела в нём рассматривались годами. Так в нём уже два года велось производство по случаю признания привилегий герцогов на Дамгартен и Вольгаст, с отменой им пошлин, чему решительно и воспротивился Штеттин. И конца и края этому процессу видно не было. Так что горожане решили, что им куда сподручней будет повторить собственный же подвиг и решить возникшую проблему самостоятельно.

А вот по-поводу обложения чужих товаров новой податью и прочими требованиями, выдвигаемыми городскими низами, мнения разошлись, ибо желания купцов-перекупов мягко говоря не совсем совпадали с желаниями ремесленников. Но эту борьбу решено было отложить на более поздний срок. Поскольку в первую очередь требовалось показать герцогам, что с мнением горожан стоит считаться.

К тому же среди части горожан стали всё чаще возникать разговоры о том, что Пирицкий мирный договор стоило бы и пересмотреть, вернувшись к условиям Пренцлавского договора, ибо при герцоге Бранденбургском городу бы не создавали таких тягот. Разумеется, бранденбургский герцог тут же сделал стойку, ведь даже сейчас он сохранял за собой часть прав сюзерена над герцогами Померании. И раз император Карл не спешил вмешиваться в старую тяжбу, то от желания половить рыбку в мутной воде мятежа герцог Иоахим не отказался бы.

О чем и пенял в последние дни зимы Барним Георгу, уже жалея, что решился на авантюру, предложенную русским князем.

— Русский царь крепко застрял в Ливонии, — почти кричал он, шагая по широкому залу из стороны в сторону. — А деньги за графство ушли в карман ливонского магистра. Как и многие другие.

— Зато ты, брат, вскоре станешь герцогом Курляндии, — Георг на фоне брата был само спокойствие.

— А ты можешь лишиться Померании.

— Нет, — усмехнулся Георг.

— Что нет? Нестор обязательно вмешается в наш конфликт с городом, и что мы выставим против него?

— Для начала мы пригласим его, как сеньора, на оммаж нового графа. Причём пригласим с малой свитой.

— Он сделает вид, что смертельно оскорблён. И станет собирать свою армию.

— Что же, тогда мы поставим его перед выбором: поддержать протестантов против католиков, коими в герцогстве являемся мы и наши вассалы. Ведь в Штеттине уже появились протестанские проходимцы, и мы просто объявим, что идём бороться не только с мятежом, но и с ересью. Иоахиму — этому борцу с лютеранами — будет трудно объяснить, почему он идёт против своих убеждений. Но если он всё же решится, то мы положимся на нашего нового вассала. Ведь наш знакомый князь нанял ему большую рать — пять тысяч пехоты и две тысячи конницы. И эти силы прибудут в герцогство вместе с ним.

— На какой срок?

— На полгода.

— Однако, — хмыкнул удивлённый Барним. — С учётом вассалов и собственных наёмников, у нас будет неплохое войско. А Иоахим, конечно, авантюрист, но не дурак. Так что вряд ли решится на войну, но начнёт мутить воду в совете империи.

— Если мы покончим с мятежом за эти полгода, то и плевать я хотел на его попытки. Зато Штеттин полностью принадлежащий нам, без всех этих купеческих оговорок — приз более чем достойный. Я даже оставлю горожанам часть их прав, возможно, даже, большую часть, но главным в городе буду только я, а не бургомистр. С правом "вето" на любое решение магистрата!

— А если город восстанет?

— А зачем? Они ведь будут жить, как жили. Ну, почти также. Зато ни мне, ни нашим потомкам уже не придётся умолять этих подлых толстосумов разрешать нам же что-то построить в собственной столице, да и налоги с города станут более адекватными. А если что, у меня под рукой всегда будет один юный граф, — криво усмехнулся в короткостриженную бороду Георг.

В общем, брата ему удалось успокоить. А вот предотвратить поход городской армии против Свинемюнде — нет. Так что городок вновь был разгромлен и срыт, а таможня в нём уничтожена. И по этому поводу горожане устроили большое празднество, которое окончилось известием, ставшим для них ушатом холодной войны. Герцоги объявили их мятежниками и стали собирать своих вассалов на войну.

Нет, горожане не испугались. Ведь всего пару десятков лет назад они уже давали отпор отцу нынешних сеньоров, да и на помощь Бранденбурга тоже надеялись, хоть и не так сильно, как на крепость городских стен и силу городского ополчения. А поскольку запасов на зиму было собрано изрядно, то и долгой осады город не боялся. Более того, нанятые им ландскнехты даже умудрились разбить небольшой отряд герцогской армии, вырвавшийся далеко вперёд от основных сил. Что лишь придало горожанам уверенности.

Однако основная война началась всё же весной, хотя зима и выдалась относительно мягкой, неустойчивой и бесснежной, но морской путь ещё не очистился, а значит и хороших осадных орудий герцогам ещё не подвезли. Нет, своя артиллерия у них была, но вот настоящих осадных стволов было мало, очень мало. Однако в начале апреля поход против восставшей столицы всё же начался.

Подойдя к городу и заняв позиции на некотором удалении от крепости, герцоги велели окружить его, да подготовить артиллерийские позиции. И до подвоза пушек и подхода армии графа Волина, только и делали, что вели осадные работы, да блокировали город. Ну и вели переговоры. Вот только выдвигаемые ими условия горожан никак не устраивали. Они готовы были склониться перед своими герцогами, но только так, как это сделали перед их отцом. И грозились жаловаться на их своеволие в рейхстаг, императору и съезд Ганзы. Так что дипломатия ни к чему приемлимому не привела, и спор предстояло всё же решать пушкам.

Однако обещанная артиллерия прибыла к месту осады лишь спустя два месяца. Всего двадцать четыре пудовых единорога, отлитых для нужд молодого русского флота и с подготовленными по новым методичкам расчётами, проходящими под Штеттином своеобразную апробацию.

Едва прибывшие орудия были установлены на позициях, как город сразу же подвергся сильной бомбардировке. Однако горожане тоже имели пушки и ответили огнём на огонь, удерживая герцогские войска подальше от стен крепости. Вот только русские артиллеристы, не отягощённые гуманитарными правилами ведения войны, про которые в эти простые времена не ведал никто, кроме попаданца, быстро перешли от пустотелых ядер к зажигательным бомбам. Дьявольский огонь, изобретённый ещё древними греками и заново "вспомненный" княжичем, на