Конфедерат. Имперские игры. Война теней - Владимир Поляков

– Конечно, – улыбка, немного наигранная, но именно что немного. – Мой супруг предлагает вам и вашему другу сыграть.

– Против него и генерала Шермана, не так ли?

– Вы проницательны.

– Положение обязывает, миледи. Иные спутники, помимо участвующих в игре, допустимы?

– Я хотела бы сопровождать своего мужа и не откажусь посмотреть на войну за зелёным сукном.

– Она хоть и бывает яростной, но кровь льётся гораздо реже, чем на войне настоящей. И только в случае наличия шулеров или когда ставки столь велики, что дух захватывает, а вот платить долг чести уже нечем.

В очередной раз чуть ли не спотыкаюсь, едва-едва сумев избежать ситуации, когда наступил бы на ногу партнёрше. Хорошо ещё, что графиня Биконсфильд – а этот титул был пожалован Дизраэли хоть и недавно, но куда раньше того, прежнего варианта – сумела и меня малость поддержать, и сама уклониться от конфуза при танце со столь неумелым партнёром. И никаких следов досады или там недовольства на лице и в движениях.

– Прошу прощения. Скользить по паркету – совсем не моё. В том числе и касаемо танцев. И это несмотря на не самые малые старания освоить танцевальное искусство.

– Зато по полям сражений вы «скользили» гораздо умелее, Виктор.

– Не такое и далёкое, но уже прошлое. Теперь другая ситуация. Да и оказавшийся на поле боя министр не просто, а тайной полиции – это или нонсенс, или ситуация, когда всё потеряно и остаётся только умереть с оружием в руках.

О, вот и танец закончился. Остаётся вернуть графиню законному супругу, согласно этикету. А ещё уведомить Дизраэли, что я и мои спутники будем просто счастливы встретиться в самом скором времени за карточным столом. Кто-то будет играть, кто-то смотреть, но всем очевидно – это лишь фиговый листок, как бы прикрывающий истинную цель встречи и разговоров.

– Ну что, Вик? Ну как? – подобно ястребу, набросилась на меня терзаемая любопытством Вайнона, едва я вернулся от четы Дизраэли к ней и Вильяму.

– Нас приглашают на партию в бридж. Вот прямо здесь, в одном из небольших кабинетов. Четыре игрока и две дамы, ты и Мэри Энн, графиня Биконсфильд. Джентльмены играют, леди смотрят и порой комментируют. Ну и просто своим присутствием добавляют атмосфере хотя бы толику тепла и уюта.

– Тепла я бы добавила, – проворчала индеаночка. – Полила бы Шермана керосином и спичку поднесла, чтобы не позорил старое индейское имя Текумсе.

Злобненькая прелесть. Смотрю и сердце радуется. Я это знаю, она это знает… Проклятье, да почти всё ближнее и не только окружение в курсе.

– Ладно, шутки в сторону. Придется вежливо улыбаться и вести осмысленный разговор. Мечтать о расчленении и торжественном аутодафе не возбраняется. Улыбкам это вообще придаёт дополнительную искренность.

– Это как? – малость опешил Степлтон, хотя уже давно мог привыкнуть к извилистости путей, по которым бродят мысли в моей голове.

– Улыбаешься искренне, потому как представляешь этого человека на эшафоте, у расстрельной стенки или просто закопанным в уютном деревянном гробу.

– Вик… ты как всегда. Сколько лет тебя знаю, а всё равно продолжаю изумляться.

– А так жить интереснее. Пойдём, однако. Думаю, нас уже ждут.

Ждали, факт. И даже с нетерпением, хотя и замаскированным. Дизраэли держал лицо идеально, а вот Уильям Текумсе Шерман, будучи куда менее искушённым в искусстве лицедейства и некоторых аспектах политики, читался куда легче. Обеспокоенность, толика страха, но вместе с тем решимость добиться желаемого.

Абсолютно искренне ему улыбаюсь. Про себя, понятное дело, желаю бросить тушку в кислоту, а уже потом, полурастворившегося, перебросить на ростки бамбука. Вслух звучит абсолютно другое:

– Мистер Шерман. Искренне рад нашей с вами встрече. И не могу не оценить то, что она происходит не на поле боя, а вот в такой милой, комфортабельной обстановке. Граф Биконсфилд, счастлив вашему очередному прибытию на землю империи. И поздравляю с титулом, который вами абсолютно заслужен. Рад, что королева Виктория по достоинству оценила того, кто может стать достойным продолжателем дела Питтов, старшего и младшего, а также Пальмерстона, дай боги ему крепкого здоровья.

– Лестно это слышать, – раскланивается Дизраэли, изображая предельную приветливость. – Но нас ждёт сражение за карточным столом. И разговор тоже.

Действительно, сперва были карты. Не сказать, что я был действительно хорошим игроком в бридж, но и ударять в грязь лицом не собирался. Ай, чего там, действительно больших специалистов среди нас четверых не водилось, но целью показать умение игрока именно в карты ни у кого и не имелось. Сейчас должна была пойти совсем иная партия, связанная с большой политикой. И первым перевёл разговор на эти рельсы именно Дизраэли, ибо являлся представителем самой заинтересованной стороны, Великобритании.

– Добрососедство важно для любой империи, Виктор.

– Сложно спорить, Бенджамин, – ну да, за игорным столом более чем допустим такого рода переход, обращение непосредственно по именам. – Что ваша империя знает необходимость подобного, что наша. Как Великобритания, так и Америка предпринимают для этого необходимые усилия. Далеко ходить не стоит – взять хотя бы Мексику, с недавних пор ставшую нашим добрым соседом, надежным торговым партнёром, а дальше может и в нечто большее перерастёт.

– Большее?

И подозрительность вверх скакнула, аж до степени, что едва заметно, но и на жестах отразилось. Руки напряглись, чуть дёрнулись.

– Династические связи уже давно опутали правящие дома.

– Понимаю, – и опять расслабился. Немного, до прежнего состояния. Зато Шерман напрягся, словно электричество. – Нашим империям не следует враждовать. Мы уже сумели договориться о мирном сотрудничестве, совместными усилиями смягчили ирландскую проблему, нашли компромисс по аннексии Гаити.

– И Американская империя всячески приветствует инициативы Великобритании. Добрососедство на северной границе нас также интересует. Видят боги, мы за время, прошедшее с окончания войны, не давали и тени повода обвинить нашу страну в агрессии. Зато индейский вопрос, который со столь звериной жестокостью и нарушением собственных же законов взялся решать Ганнибал Гэмлин… Мы можем только выразить ему своё возмущение и попытаться урезонить. Словами, разумеется, ибо чтим заключённые договорённости.

– Индейские дела лишь частность. И внутреннее дело США.

– Как ирландские фении были и в некоторой мере даже сейчас есть внутреннее дело Великобритании, – процедил Степлтон, переводя взгляд с Шермана на Дизраэли и обратно. – А президент Соединённых Штатов создал проблему, которую не в состоянии решить.

– Лакота, шайенов и арапахо почти не осталось на землях нашего не очень дружелюбного северного соседа, – яд буквально сочился из уст Вайноны, но на лице была та самая искренняя улыбка, более прочих адресованная именно Уильяму Текумсе Шерману. – Они в Дезерете или у нас. Большей частью у нас. Их