Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

* * *

Мстислава Мстиславовна набила трубочку, чиркнула спичкой и глубоко, с наслаждением затянулась, даже щёки ввалились. Словно бы пожевав дым, она выпустила его обратно и заговорила.

— Итак, вы полезли дуром к пожирателям и потеряли Кондратия. А теперь ты собираешься один пойти на встречу с Маэстро, прихватив с собой душу.

— Всё так, — кивнул я.

— У меня только один вопрос: Маэстро тебе за это жалованье платит? Или ты кормишь его из жалости?

— Вообще-то, я собираюсь всё отыграть, — обиделся я.

Сидели мы, конечно, в кафетерии. По ночному случаю не утруждались перемещениями в призрачный мир.

— Мы тоже считаем, что это плохая идея, — сказала Изольда, имея в виду себя и Дениса.

— Говори за себя, — возразил вдруг последний. — Лично я вижу в глазах парня гусарский огонёк. Не знаю, что он задумал, но я готов поставить саблю на то, что он победит.

— Я собираюсь поставить Маэстро на место, — сказал я.

— Что заставляет тебя думать, что ты это можешь? — На тираду Дениса Мстислава, похоже, не обратила внимания.

— Он меня боится, — просто сказал я. — чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь.

— Допустим. Но ты не знаешь, почему.

— Так и он не знает. У меня хоть догадки есть.

Мстислава сделала пару дымных колечек и пожала плечами:

— Ладно.

— «Ладно»? — подскочила Изольда. — Как вы можете?..

— Я приняла решение, — отрезала Мстислава. — И я за него отвечу. Не перед тобой, Изольда. Всё, закончили разговор. Время.

* * *

Душу звали Стас. Это был невысокий упитанный мужчина, лет пятидесяти, в смешных маленьких очочках. Я выбрал его сам из десятка постояльцев отеля. Чем руководствовался — не знал, просто почувствовал: он. Стас согласился.

— Сердце в пятки уходит, — бормотал Стас, шагая рядом со мной. — Или душа? Не помню, как правильно… Хотя сердца у меня нет, я же умер. И душа… Я сам весь — душа. Глупое выражение, но другие не лучше. «Душа не на месте», например — каково, а?..

Болтал он не хуже пустышки, но здесь не чувствовалось механичности. Просто мужик боялся и пытался как-то с этим справиться.

Меня так и подмывало спросить, отчего он умер, но я уже смекнул, что в нашем деле такой вопрос — моветон. Лиза, кажется, вовсе об этом не задумывалась. Наверное, после смерти это уже не так важно.

— Мне в жизни не было настолько страшно. Честно, никогда за всю жизнь. Я в детстве увидел, как на мою сестру напали двое старших. И ничего не сделал. Понимаете? Притворился даже, будто не видел этого. И никто так никогда и не узнал. Я очень сильно напугался… Но сейчас ещё страшнее. Я ведь могу вовсе перестать существовать.

— Но всё же идёте?

— Почему-то иду… А почему идут они?

Мы двигались по улице Черняховского, куда пришли от самого отеля. Шагать было прилично, с полчаса. И все встречные пустышки вереницей тянулись следом. Я манил их за собой, скармливая крохи силы. А они шли, не в силах отказаться.

— Это наша армия, Стас. Наши рукава, полные козырей.

Я рассчитывал на то, что Маэстро не догнал в полной мере, почему на него бросился пустышка. Или хотя бы не предполагал масштабов бедствия.

Хотя по дороге выяснилось, что масштабы довольно скромные. По крайней мере, пока. Возле входа в Реадовский парк я постарался организовать армию, подчинить её. И с неудовольствием понял, что могу худо-бедно воздействовать лишь на пятерых одновременно. Остальные готовы были переться за мной — но это всё. На управление ими меня уже не хватало.

Я, мысленно чертыхнувшись, отдал подчинённой пятёрке приказ, и они углубились в лесную часть парка, растворились в темноте.

Реадовский парк состоял из цивилизованный части и всего остального. Цивилизованная часть — это курган Бессмертия, к которому ведут четыре ухоженные аллеи с лавочками, фонарями, урнами и разметкой для пешеходов-велосипедистов. Вокруг кургана — тоже асфальтированная дорожка, и ещё несколько дорожек разбегаются по парку. И вот там, куда ведут дорожки, начинается всё остальное. По сути, процентов восемьдесят площади Реадовки — лесной массив. Растворившихся в нём пятерых я продолжал чувствовать.

Остальные пустышки двинулись за нами по аллее, ведущей к кургану.

Курган освещало алое зарево Вечного огня. Зрелище впечатляющее, в самый раз для кульминации крутого боевика с элементами фэнтези и мистики. Похоже, Маэстро тоже рассуждал как-то так. Он стоял на вершине кургана, у основания гранитной стелы, уперев руки в бока. То есть, формально на кургане стоял Кондратий, но этого следовало ожидать.

— О Господи, — пробормотал Стас.

— Да если бы… Эта гнида тут совсем про другое.

— А вам разве не страшно, Тимур?

— Страшно.

— По вам не скажешь.

— Потому что мне куда более страшно уступить этой мразоте. Вся мразота, Стас, от твоего страха становится сильнее. И если в человеческой жизни это неизбежное зло, то здесь… — Я сжал кулаки. — Здесь не должно быть подобного. Не в мою смену.

— А если вы погибнете?

— Очень бы не хотелось.

— Но вы ведь тоже рискуете получить вместо вознесения — небытие…

— Стас, заткнитесь, пожалуйста. И постарайтесь выглядеть крутым, очень вас прошу.

Стас постарался. Хотя с его внешностью это было из разряда ненаучной фантастики.

— Поднимайся, сынок! — раздался сверху голос Кондратия. — Жду тебя.

Мы обошли курган справа и поднялись по бетонным ступеням. Маэстро, вселившийся в Кондратия, стоял на том же месте. Мы остановились в пяти шагах от него.

— Правильное решение приняли, видящие, — промурлыкал Маэстро.

— Ты не оставил нам выбора.

— Верно, верно… А это что? — Маэстро кивнул на полусотню пустышек.

Они не полезли на курган — страх перед Маэстро был сильнее желания урвать от меня энергию. Толпились внизу, возле аллей. Бестолковые, как коровы.

— Я пока не умею их контролировать, — пожал я плечами. — Вот и таскаются следом.

— Понимаю, понимаю… Вижу, ты привёл душу. Давай её сюда.

Маэстро протянул руку. Я своей рукой отстранил Стаса.

— Не так быстро, папаша. Выходи из Кондратия.

— Молодой, а зубастый, — оскалил Маэстро зубы Кондратия. — Мне нравится! Вот почему я позвал тебя, мальчик. Есть предложение. Не отвечай сейчас, решение будет непростым. Держи мысль в голове. Что ты знаешь о вознесении?

Я пожал плечами. Давая понять, что знаю-то, может, и немало, но это не тот предмет, который готов обсуждать абы с кем.

Маэстро не повёлся.

— Ты знаешь лишь то, что тебе рассказали. — Он не спрашивал — утверждал. — Невнятные сказки. Галлюцинации, бред… Выбрось эту красивую