Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— Хозяин глубин ждет тебя в пагоде Безмолвного штиля, чтобы отдать тебе то, что ты когда-то потерял. Тебе нужно лишь дойти до нее.

Повинуясь его жесту, открылись внутренние двери города, и передо мной открылся величественный Город-на-Воде. Даже зная, что это смертельно опасная ловушка, я не мог не застыть на мгновение в немом восхищении перед этим величественным обманом.

Город раскинулся передо мной, будто драгоценный веер, раскрытый на поверхности черного зеркала. Пагоды с изогнутыми крышами, словно когти дракона, впивались в низкое небо. Мосты из лакированного дерева перекинулись через величественные каналы, где плыли бумажные фонарики — сотни, тысячи огоньков, мерцающих синим, кроваво-красным, ядовито-зеленым. А вокруг всего этого росли прекрасные улицы.

Я шагнул в ворота, и словно кто-то снял с моих ушей беруши. Все вокруг заполнилось гомоном множества людей, живущих самой обычной жизнью.

Мраморные плиты под ногами звучали как-то странно. Создавалось ощущение, что я иду по плотной коже какого-то исполинского существа. В воздухе стояла какофония ароматов, будто я находился в центре торговых рядов: жареные каштаны, сандал, жасмин, морская соль, какие-то экзотические специи. Но стоило мне принюхаться, как иллюзия исчезла, и я ощущал лишь запах гниющих водорослей.

Я шел вперед, а рядом кипела обычная уличная жизнь. Торговцы за прилавками с фруктами зазывали покупателей. Строгие слуги покупали для своих господ самые лучшие продукты. Дети бежали с бумажными змеями. Все как в обычном городе Нефритовой империи, вот только меня этим не обмануть.

Тот, кто умеет не только смотреть, но и видеть, мог разглядеть истинное лицо этого города. Вычурные халаты оказывались мокрыми тряпками, надетыми на вчерашних утопленников. Лица торговцев шли трещинами, как старые фрески — они всего лишь чьи-то воспоминания. Но хуже всего были их глаза: там, где должны быть зрачки — только гладкая, блестящая поверхность, как у речных камней.

Я повернулся к торговцу, продающему перченые кусочки мяса, зажаренные на палочке.

— Сколько? — спросил я, расфокусировав внимание.

Он медленно поднял голову. Его рот растянулся в улыбке — слишком широкой, с слишком большим количеством зубов, так похожих на акульи.

— Для следующего за потоком — даром, — ответил он голосом, в котором булькала вода.

А в следующий миг бумажный фонарь над его головой вдруг погас. Тень за его спиной шевельнулась — не так, как должна была. Я отступил на шаг и улыбнулся. Теперь мне не придется искать стражей — они найдут меня сами.

В этот момент город вздохнул. Фрески на стенах ожили — воины на них повернули головы в мою сторону. Фонарики на воде разом потухли. Где-то впереди, в темноте, что-то тяжелое упало в воду.

Когда ты знаешь, что идешь в ловушку, ты не добыча. Ты охотник. Этот город — не просто иллюзия жизни. Он — воплощение голода. И теперь он учуял мою плоть, мою кровь, мой внутренний огонь. Хочет меня сожрать? Я весело рассмеялся, призывая своих вечно голодных спутников.

— Пусть попробует. И мы посмотрим, кто из нас еда!

Воздух стал густым, пропитанным запахом гниющих лотосов и старой крови. Тот, кто хотел меня испытать, решил понадеяться на тьму, но тот, кто обладает глазами воронов, видит сквозь нее. И все же я чуть не прозевал первую атаку.

Тень на стене резко дернулась — и воин в древних доспехах выплыл из фрески. Его длинный цзянь сверкнул, ловя отблески далекой луны. Удар был хорош. Почти идеален, но в бою «почти» не считается. Лезвие прошло в сантиметре от моей шеи. Я рванулся в сторону, и белый шест в моих руках взвыл, рассекая воздух.

Удар.

Подарок озера выдержал мощь моего удара, а вот костяные пальцы моего противника под перчатками — нет. Воин отлетел в сторону, выронив меч, но не упал — он скользил по земле, как будто его ноги не касались камня. Его лицо было плоским, словно вырезанным из бумаги, а глаза… пустые, как у мертвой рыбы.

— Ну конечно, — я усмехнулся. — Иллюзорные стражи иллюзорного места.

И тогда стена ожила.

Один, два, десять — воины в доспехах разных эпох сошли с фресок, их движения были резкими, неестественными, будто куклы на невидимых нитях. Мечи, копья, алебарды — все блестело мокрым стальным блеском, будто только что вытащенным из глубины. Город хочет страсти и крови? Он их получит.

Я никогда не был мастером шеста, но память Тинджола хранила множество техник для убийства людей и нелюдей. И шест активно там использовался. Пора показать, что для настоящего воина оружие — это всего лишь форма овеществленной смерти.

Первая волна налетела и тут же рассыпалась в прах. Скользнуть в сторону — и пятка шеста дробит гортань первого, чтобы тут же перенаправиться в колено второго. А потом диагональный удар в висок третьему. Шест танцевал в моих руках, а мне было скучно. Они не могли НИ-ЧЕ-ГО. Их кости ломались с приятным хрустом, но они продолжали переть на меня, не считаясь с потерями. Хуже всего было то, что я не чувствовал удовольствия от этого боя. Он был каким-то не настоящим, и даже угроза моей жизни не добавила перца в это странное блюдо, что приготовил для меня хозяин города.

Один из них рванулся ко мне с кинжалом — я поймал его руку, провернул, и его же лезвие вошло ему в глаз. Черная жижа брызнула на мои пальцы, а тело воина из фрески осыпалось, словно речной песок.

— Скучно. Вы голодны? — Я усмехнулся и продолжил диалог сам с собой, ведь эти нарисованные существа не говорили. — Так познакомьтесь с теми, кто голоден по-настоящему.

И тогда я призвал своих верных спутников. Тех, кто всегда со мной, тех, кто всегда голоден. Посмотрим, чей голод сильнее.

Мне не требовалось ни мудр, ни даже простого жеста или слова. Голодные духи пришли по велению моих мыслей. Черепа из чистого нефрита с клыками, способными откусить руку взрослому мужчине, наслаждались моей силой и жаждали убивать.

Воины с фресок шли сплошным потоком, а я, махнув рукой, произнес лишь одно слово:

— Жрать!

И начался настоящий ад. Духи воды, принявшие облик древних воинов, столкнулись с голодными духами. Черепа ринулись в бой сплошным потоком, абсолютно не заботясь о защите. Их вел голод, и он же призывал уничтожить всех.

Первый воин даже не успел поднять меч — челюсти сомкнулись на его лице, и через секунду от головы остались только клочья