"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Калинин

— Моров слушает, — произнес я, отвечая на вызов.

— Исполать тебе, княже! Твой холоп Васька челом бьет! — с плохо скрываемым смехом заявил Василий Владимирович. — Как оно живется на берегу Черного моря в окружении знойных красоток и перекрестившихся нехристей, ваше сиятельство? Уже скучаете по борщу с водкой, или еще не приелся рахат-лукум и гаремные женщины?

Я рассмеялся в голос. Окунев был в своем репертуаре, раз двоюродный дядя так шутит, значит, все у него в порядке. И это тоже было приятно — во время зачистки турецкого флота он вытаскивал принца, а после нам и поговорить толком было некогда.

— Рад тебя слышать, — признал я, садясь в кресло. — Как твои дела?

— Скорбны дела мои, Ваня, — с тяжелым вздохом ответил «Косарь». — Я, конечно, какое-то время служил инструктором у нас в войсках, но это совсем не то же самое, что учить детишек, как им быть могучими чародеями. Вообще не понимаю, как ты их не поубивал, и они дожили до середины учебного года!..

Я вновь рассмеялся, не скрывая своей реакции. Уж с кем можно было позволить себе проявлять искренние эмоции, так это с Василием Владимировичем.

— Рад слышать, что мои студенты доставляют тебе искреннее удовольствие, — произнес я, когда перестал смеяться. — Это тебе не головы отрывать, тут думать приходится.

— Да не говори, — усмехнулся Окунев. — Но вообще я сейчас активно осваиваю твой учебник для третьего курса, и могу смело сказать, что ты нашел много интересных моментов, о которых я не думал.

— Приятно слышать.

— И я подумал тут, Вань, — перешел на совсем иной тон мой двоюродный дядя. — У меня есть к тебе просьба.

Я стал максимально серьезен.

— Слушаю.

— Есть у меня женщина, — чуть скованно, будто стеснялся этого признания, произнес Василий Владимирович. — И я бы хотел, чтобы ты за ней приглядел. Я сегодня в Москве, завтра буду у черта на куличках, и не факт, что вернусь. Мое слово в нашем роду далеко не первое, ты и сам это знаешь. Да и у тебя под боком она точно все спокойно переживет. Что скажешь?

— Пусть приезжает, — разрешил я. — Но я должен уточнить, в каком качестве ты ее видишь здесь?

— В качестве твоей двоюродной тетки, Ваня. Она носит под сердцем моего ребенка.

Глава 18

Аэропорт Царьграда сегодня вновь принимал гостей. Я прибыл вместе со Снежкой, которой и предстояло заняться матерью моего троюродного брата.

Служащие носились по своим делам, моя охрана стерегла нас с княгиней, не подпуская никого слишком близко. Не потому, что мои артефакты не могли бы нас защитить, но… Допустишь одного для поклона, за ним остальные потянутся, тут же кто-то постарается решить свои проблемы, обратившись к князю напрямую. В итоге работа всего аэропорта застопорится. А в княжество прибывает борт за бортом — часть военные, часть грузовые, но больше всего гражданской авиации.

— Интересно будет посмотреть на твою будущую родственницу, — шепнула мне Снежка, грея ладошки стенками одноразового стаканчика, в котором едва ли не кипел черный чай с чабрецом. — Не так уж много у тебя действительно родных по крови людей, а я еще не со всеми знакома.

Погода стояла теплая по меркам Москвы, но относительно самого Черноморского региона — довольно прохладная. К тому же ветер поднялся. Тепло одетая супруга не мерзла от внешних погодных условий, однако беременность накладывала свой отпечаток на терморегуляцию организма.

Я же в этот момент вспомнил слова Солнцева о том, что далеко не все мои родственники стоят того, чтобы вообще о них вспоминать. И кое-кто это уже даже успел доказать, нарвавшись на мой гнев, когда пытались прижать Ларионову и ее маленький магазинчик.

Теперь у Маргариты в подчинении настоящая корпорация. Пока что небольшая, но для простолюдинки и это огромный прогресс. Ведь компания, которую я помог своей любовнице построить, принадлежала ей лично. Так что о будущем Ларионова могла не переживать — мое имя, которым скоро начнут пугать непослушных детей по всему миру, оградит ее от всех возможных неприятностей.

— Я подумаю о том, с кем тебя познакомить, — пообещал я, обнимая свою супругу. — Если честно, с большинством я и сам ни разу не встречался, и, судя по тому, как меня принял глава рода Окуневых, лучше пусть так и остается.

— Потому что когда ты остался один, никто из них не пришел к тебе на помощь? — печально вздохнув, предположила Снежка.

Я кивнул, не став говорить, что единственным, кому было не плевать на меня, я спас жизни.

Если бы не Варвара Константиновна Легостаева, которая привела меня в особняк Солнцевых, мы бы так и остались друг для друга чужими людьми. Да, Алла Венедиктовна тоже пыталась наладить мосты, но ее обращение имело вполне конкретную цель — избавить своего сына от проклятия. Я ведь прекрасно понимаю, если бы не это, Солнцевы тоже не вспомнили бы о нашем родстве.

— А вот и они, — приложив ладонь к глазам и глядя в небо, произнесла моя супруга.

Самолет, прилетевший прямым рейсом из Москвы, выполнил последний маневр и, снизившись, пробежал по взлетно-посадочной полосе. Удивительно, сколь многого можно добиться, когда у тебя под рукой ресурсы огромной империи. В аэропорту вообще не осталось следов моего нападения, и даже нетронутые полосы обновили, так что теперь все они выглядели одинаково прекрасно.

— Ну, пойдем, — взяв Снежку за руку, предложил я.

Каких-то десять минут, и по трапу к нам спустилась женщина в дорогом пальто, которое не скрывало ее положения. Вместе с моей новоиспеченной родственницей прибыла часть дружины Окуневых, полагаю, верная исключительно Василию Владимировичу. Несколько слуг с гербом дворянского рода сперва окружили свою госпожу и только после того, как убедились, что с ней все хорошо, отошли в сторону.

Я же все это время смотрел на Елену Игоревну, уже носящую на пальце дворянский перстень. Когда это мой двоюродный дядя успел жениться? А иначе носить знак благородного сословия женщина, до того служившая у него помощницей, никак бы не смогла.

— Здравствуйте, ваши сиятельства, — поклонилась она, пройдя чуть вперед.

Снежка улыбнулась в ответ, а я кивнул.

— Добро пожаловать в Царьград, Елена Игоревна, — проговорил я. — Для вас подготовлены подходящие покои. Но, простите мое любопытство, я никак не