Вечность не предел - Кейси Эшли Доуз

Однако, то, что мне кажется всеобщим весельем, вдруг возникшим из неоткуда – оказывается лишь нашим (оттого, что лишь мы двое понимаем всю соль шутки) помешательством. Потому что, разогнувшись, натыкаюсь на непонимающие и довольно растерянные взгляды Сандры, Юстина и священника. Стараюсь тут же взять себя в руки:

– Всё твоя дурман-трава – бурчу Сандре, решив бесстыдно спихнуть все внимание на нее.

Но приглядевшись, вижу, что священник выглядит не изумленным – а скорее слегка озадаченным и даже чуть заинтересованным. И притом смотрит он совсем не на меня, на Локида:

– Прощу прощения, молодой человек, вы говорили о демонах.. считаете иначе? – на удивление, в его голосе ни нотки ханжества и раздражения. Кажется, даже в свои годы он готов слушать чье-то мнение, обсуждать, и вместе приходить к истине.

Даже если мнение это высказано достаточно грубо и сумбурно.

Милый старик, он уже мне нравится. Обычно священники оказываются на деле высокомернее большинства «грешников» и не терпят даже слова поперек своего.

– Нет, что вы – теперь уже без недовольства, лишь с развязной ухмылкой отвечает Ноэ – конечно, во всем виноваты демоны. Это они мешают душам умиротворяться. А не то, что сам человек был предателем и трусом. Или всю жизнь прожил, как личинка, которая только жрет все вокруг и отращивает кокон.

Он насмешливо оглядывает свечи:

– И, разумеется, демоны – это страшные совратители людских душ.. Они перепугаются и разбегутся, как детвора, при виде крошечного огонька – мелодичный смешок – потрясающая логика.

Я вновь прижимаю кулак ко рту, чтобы не рассмеяться.

Да, пить мне точно не стоило. И точно не на почти пустой желудок.

Однако, на удивление, добродушно улыбается и старик:

– Да, это поверье может показаться наивным, понимаю. Но я все же вижу в нем и мудрость. Конечно, огонь сам по себе не имеет силы. Но если его зажигает любящий человек, искренне молясь за умершего.. Это может наделить маленькое пламя очень большой силой.

Ноэ брезгливо морщится, но священник этого не замечает, как раз занятый одной из свечек. Мгновение – и он протягивает ее мне.

– Нет-нет, я не покупаю.

– Это с моей

(..да только звенеть будут. дайте тогда лучше на сдачу дженне свечку – и кивает на меня..)

сдачи – напоминает Сандра и старик благодарно кивает, видимо, уже решив, что мне придется по новой все объяснять.

С сомнением беру протянутую свечку:

– А за кого она? Каждый цвет же обозначает разного.

– Мужчина – отвечает старик с такой невозмутимостью, будто бы я сама просила у него именно эту свечку – не пожилой.

И раньше, чем я успеваю что-то спросить, переключается на людей, что уже стоят за нами в очереди. Я уже поворачиваюсь, чтобы потянуть Сандру от очереди к нужной тропе, где надо оставить свечи, как Юстин задумчиво замечает:

– На моей родине есть похожая традиция в церквях. И мой наставник, тоже священник, говорил, что она нужна не мертвым, а живым. Это нам бывает сложно смириться с потерей дорогих людей, особенно если они были единственным светом в жизни – мертвым уже все равно. Это мы цепляемся за них всеми силами. Не желаем отпускать. И из-за этого сами застреваем в прошлом. Для того и созданы подобные ритуалы – не чтобы помогать мертвым, а чтобы помогать живым. Отпустить, смягчить боль – обреченно вздохнув (словно бы уже проверив это на практике и не убедившись в действенности), он добавляет – по крайней мере, так считал мой наставник..

Локид задерживает на нем испытующий взгляд, вскинув бровь, и когда я уже решаю, что он, как и старику, ему скажет что-то едкое.. он все же решает промолчать.

А вот Сандра воодушевляется:

– А мне нравится эта версия. Думаю, это действительно так. Мертвым все равно. Мы это делаем для себя – задумавшись, она добавляет – как, по большому счету, и похороны, и поминки. Все, что начинается, когда человек уже умирает: делается, может, и во имя его – но для других.

Замечаю, что за этими разговорами настрой у всех как-то стал мрачнее.. потому, сжав свою свечку, воодушевленно киваю в знакомом направлении:

– Ну что, пойдемте зажигать?

Мы с Юстином и Сандрой возвращаемся к тропе. Они принимаются выбирать подходящие места, а мне, по большому счету, без разницы где свою зажечь и поставить. Они мне выпала так.. даром. Мне и не за кого, о чем я им всем и говорила.

Тем более определённый.

Как там сказал священник? Мужчина, не пожилой. У меня даже нет таких на примете. Даже этот несчастный Михай пожилой. Даже за него эта свечка не подходит. И смотритель Брашова тоже старик был.. Я уже вспомнила все трупы, которым даже просто стала свидетелем – и ни один не подходит.

Хотя..

Грэдиш.

Он действительно мужчина, и действительно не пожилой. И по большому счету, пожалуй, его смерть наиболее печальная из этих трех. Михай сделал это сам, смотритель наверняка подозревал о такой кончине, раз знал про картины.. и единственной «случайной» мишенью оказался Грэдиш.

Неповинный в грехах далекого предка (и даже не знающих о них, судя по всему), купивший картины из любви к искусству и желающий их восстановить, после чего уже просто решил продать, запуганный их сверхъестественной природой. Чудаковатый мужчина, таскавшийся со своей кошкой и устраивавший в ее честь пиры.

Его смерть выглядит такой нелепой и ненужной (если так вообще можно говорить о смерти), что на мгновение я даже задумываюсь: не проделки ли это стихий? Может, позже станет понятно, что он, как и родители Сандры, мешал в чем-то, сам того не зная и не желая?

Зажигаю свечку и ставлю ее на первом попавшемся месте, где вижу такую же по цвету.

После чего, оставив Сандру и Юстина, возвращаюсь к священнику, решив спросить, почему он все-таки даже не спросил, а дал именно такую свечку. Он ведь у всех спрашивал. Может, он что-то этим хотел сказать?

Но вернувшись, обнаруживаю, что тот уже воодушевленно болтает с Локидом. Я не услышала, о чем говорил последний, но застаю ответ старика:

– У вас удивительно глубокие познания священных текстов. Это редкость среди молодежи. И что бывает еще реже – вы смотрите в суть! Задаете сложные, но очень правильные вопросы. Наконец-то достойный собеседник! – лицо старика озаряется улыбкой – может, как-нибудь заглянете к нам в церковь? Признаться, мне очень не хватает таких образованных, думающих прихожан.

Я прыскаю.

Ноэ – прихожанин. Нарочно не придумаешь. Священник зазывает беса в церковь. Знал бы он,