Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

И удалился. Я уставилась на тарелочку. Всё-таки это было ужасно гораздо сильнее, чем смешно. Глазурь из белого шоколада на тарталетке в форме сердца. И крапинка гранатового зёрнышка в центре. Моя жизнь таяла, как пар над ботулатте. Переборов себя, я вскинула глаза и приготовилась дать отпор белоснежному взгляду… но Кайнорт любезничал с управляющим и сверкал ему тридцатью тремя. Тем временем его пирожное с карамельным пралине приговорило меня к смерти в лучшем наряде на славном заднем дворике кофейни, из которой будет доноситься живая сарабанда.

Злость выместила страх. В конце концов, бояться было глупо. Я ведь готовилась к этому шесть с половиной лет. Я, может быть, нарочно перед сном читала криминальные сводки, чтобы memini mori. А на смену злости пришла горечь. На внутренней стороне отложного воротника брусничного пальто (на самом деле любого из моих пальто) пряталась капсула с быстродействующим ядом. В этот раз он постарается, чтобы долго и больно. А я не позволю. Под столом, на ощупь, я набрала и отправила сообщение. Он никогда не смотрит на комм вовремя. Он увидит, когда всё уже будет кончено.

Я только на секунду опустила взгляд, а он уже исчез. Полчаса я сидела и смотрела на дно пустой пиалы.

— Счёт, пожалуйста, — попросила наконец, нетвёрдо вставая на каблуки.

— Он уже оплачен, минори.

«Кем?» — чуть не сглупила я, но стадия торга была уже пройдена.

Ноги так дрожали, что захотелось снять туфли и идти босиком. Или бежать. К своему удивлению, я оказалась сильнее. Зал расплывался, музыка пульсировала, но я прошла мимо столиков и ни разу не сбилась.

Кайнорт ждал в гардеробной, придерживая брусничное пальто. Жаль стало Мультика в мастерской. Жаль Злайю… Я подошла и позволила накинуть на себя пальто. Нырнула в рукава и вспомнила, как телят на бойне загоняют в узкий коридор, чтобы там оглушить и перерезать горло. Кайнорт задержал тёплые руки на моих плечах, на секунду сжал добычу бережно. И встал ближе, вдыхая запах моих волос. А я — кофе, цитруса и… он добавил амбры в мою честь.

— Ты прожила хорошую жизнь, — первое этим дымчатым баритоном за столько лет.

Швейцар распахнул дверь, и я замешкалась, уверенная, что мне не позволят выйти первой. Но Бритц легонько подтолкнул меня в спину. Секунда форы, когда ещё можно было побороться за жизнь, обернувшись вдовой и дав дёру, пропала задаром. Стрекоза быстрее паука.

На улице похолодало. Кольцо с диаблокатором легко соскользнуло с замёрзшего пальца. Но мост и речной канал были слишком далеко. Тогда я поискала взглядом источник воды поближе: фонтан, лужа, хоть что-нибудь. Ничего. Кайнорт взял меня под руку. Щёлкнул сигаретой и выдохнул дым в небо. Выдохнул с облегчением победителя, который покончил с семейством Лау. Я спросила:

— На задний двор?

— У нас одинаковый вкус на обувь, на кофе и на смерть.

За кофейней пахло пряной росой и цветами вспышной люминоки. Рука эзера на моём плече жгла сквозь кашемир. Мы шли в ногу и смотрелись, должно быть, цивилизованной, восхитительной парой сумасшедших. Позади кофейни стоял питьевой фонтанчик.

Вода в нём была перекрыта.

Я сделала вид, что поправляю воротник на ветру, и зацепила капсулу зубами. Язык уже пощипывало, когда Бритц рывком развернул меня к себе и, схватив за горло, тряхнул вниз. Капсула скатилась с языка и шлёпнулась в траву.

— Нет, Эмбер, быстро не будет!

— Ну и отлично! — прорычала я и удивилась не своему, звериному голосу.

Туфли полетели в люминоку, пальто взорвалось клочьями — чёрное тело раздулось на три метра одновременно с превращением Бритца. Я отступила под защиту корней фарамангра, а стрекоза раздраконила воздух крыльями. Какой же был стыд с этим ядом! Я почувствовала себя слабой дурой.

' Тринадцать секунд, и ты сдалась', — звенел насмешливый голос на карминском льду.

Тринадцать секунд, и я уже кусала капсулу. Кайнорт Бритц действовал на меня как парализующий газ, и я цепенела. Но теперь он захотел поиграть с едой. Вытряхнув капсулу, он будто пропустил сквозь меня разряд дефибриллятора, и я очнулась. Злая, дикая, азартная. Мы сцепились в хитиновый клубок, смяли клумбу и раскатились по колючим кустам. Бритц расцарапал мне лапы, а я порвала ему крыло. Кувыркнувшись в кустах, я бросилась к мосту в конце сквера, но хвост подсёк мне лапы. Мы схватились опять. Он делал всё, чтобы не пустить меня к воде. И больше не совершал ошибок, убирая крылья, если падал на спину. Мы валялись по мостовой, взлетали и падали. Разметали столики на летней веранде. Придя в себя от шока, я нашла наконец воду. Бокалы с коктейлями разбились о голову стрекозы, обожгли фасеточные глазищи. Какой-то прохожий ахнул, где-то взвизгнули. Патрульный сателлюкс пережевала мясорубка крыльев. Второй раздавила я. Надежды на полицию догорели в кустах.

Я вспомнила про хелицеры. Но только укусив Бритца, я поняла, как серьёзно он настроен. Я цапнула его за лапу. Он отшвырнул меня, взлетел на крышу веранды и моментально отгрыз раненую ногу сам. Откусил её жвалами прежде, чем яд проник в тело. Это было так жутко, так быстро и ловко, будто он давно готовился, а может, даже репетировал.

— Пс-с-сих-х-х, — прошипела я.

Отбросив идею добраться к каналу, я прижалась вдовьим брюхом к мостовой. Пока Бритц облетал сквер, чтобы напасть по новой, я пыталась почувствовать водопровод или стоки. Найти, где они ближе к поверхности. Шарила восемью лапами. И послала кипяток из прорыва прямо в эзера, лишь только он зашёл в охотничье пике.

На траву свалился человек. Кипяток остыл в полёте, но обжёг его всё равно. Мокрый, грязный, с воспалёнными глазами и кожей, он поднялся в искрах люминоки и достал керамбит. После прорыва трубы я тоже не смогла удержать имаго. И выглядела не лучше. Я устала до невозможности, лёгкие горели, рвались на вдохе. Но оружия у меня не было. Собрав последние силы, я захлестнула Бритца из той же трубы, но её уже где-то перекрыли, и водяного смерча не вышло. Только водяная пощёчина. Он поднялся снова. С голыми руками против Кайнорта шансы мои устремились туда, куда отправляется игрек на графике функции y=1/x. Я подскажу. Эффективнее было только задушить саму себя ему назло. Я уклонилась от его броска, но подсечка отправила меня в канаву. На моё