Маршал северных направлений - Герман Иванович Романов

товарищ Жданов по случаю потерь — отвечать за все будет он. Но что-то подобное он предполагал, а потому штаб флота работал круглые сутки, срочно подготавливая оперативные планы. Теперь стало понятно, почему про Моонзунд вспомнили — требуется удержать острова и приковать к ним все внимание германского командования. Но если так, то значит, скоро может начаться контрнаступление под Ленинградом, недаром прибыл маршал Кулик. В противном случае необходимо до наступления ледостава, что наглухо закупорит Финский залив, эвакуировать острова — гарнизон на них бесцельно погибнет, немцы просто перейдут в январе на Моон по крепкому льду.

Но спрашивать о том Жданова напрямую нельзя — если его догадка верна, то понятно, почему последовал приказ срочно перебрасывать морскую авиацию на аэродромы Даго и Эзеля. Так что нужно показать, что он все воспринял, как было сказано, и не больше.

— К Моонзунду выйдет Шхерный отряд КБФ в составе двух канонерских лодок. «Красное Знамя» с пятью 130 мм пушками уже сражалось на Кассарском плесе в семнадцатом году, и «Пионер» с двумя четырехдюймовыми пушками — этого вполне достаточно. По завершении перевооружения на сто миллиметровые пушки немедленно выйдут еще два сторожевых корабля — «Вирсайтис» и «Коралл». Это крепкие германской постройки прошлой войны тральщики, способные выставлять минные заграждения. Кроме того, двумя отрядами будут отправлены канонерские лодки из переоборудованных грунтовозных шаланд — корабли с небольшой осадкой, прекрасно показали себя в Неве при обстреле германских войск. Пока эти корабли там, и не будут потоплены авиацией, высадится на Моонзунд невозможно. К тому же можно усилить группировку катеров, отправив дополнительно «морские охотники» и имеющиеся в составе флота бронекатера.

На Жданова сказанное произвело впечатление, он чиркнул несколько строчек в блокнот. И подняв голову, негромко сказал:

— Командующим Передовой Базой КБФ решением Ставки назначен вице-адмирал Дрозд — пусть немедленно туда вылетает. Но сначала прибудет в Смольный — у меня к нему есть несколько вопросов…

Флагман Шхерного отряда КБФ канонерская лодка «Красное Знамя» под именем «Храбрый» дралась в 1917 году с немцами в Моонзунде. Потоплена через двадцать пять лет в Великую Отечественную войну финским торпедным катером, но поднята и вновь введена в строй. А ведь могла еще и в русско-японскую войну повоевать…

Глава 15

— Началось утро в деревне, и бомбы в подарок — «сюрприз»!

Григорий Иванович старался не смотреть в небо на заваливающийся в пике «лаптежник» — завывающий звук включенной сирены сводил с ума даже его, побывавшего во многих переделках, что же говорить о бойцах, что первый раз в жизни попали под бомбежку. Немцы ночью все же навели понтонный мост, и всячески пытались расширить плацдарм. Но пока Грузино, где столетие тому назад владычествовал всесильный фаворит двух императоров Аракчеев, было за бойцами 316-й стрелковой дивизии. А ведь этот факт свидетельствовал об измененной истории, события стали складываться в несколько иную картину, и одно влекло за собой другое. Это как мозаика в зрительной трубке, которую крутил в детстве — всего один поворот и уже совершенно другая картинка из стекляшек отображается в зеркальце.

Стоило Мгу отстоять, так понеслись события галопом, дни менялись ночами, но он совсем ничего не замечал кроме войны — и так уже две недели непрекращающихся ни на одну секунду событий. То, что чего-то ел, смог припомнить только в Смольном — здесь вроде тоже чем-то кормили, да с Ворошиловым чаи «распивал» с привычными бутербродами. А вот рубашки и белье каждый день были свежие, форма выглажена, сапоги блестят, хоть смотрись. Адъютант попался толковый, все смог организовать так, что сам незаметен, а плоды его заботы видны. И не отходит от него, вон и сейчас чуть в сторонке сидит, и не с пистолетом в кобуре, а с ППД. И охрана из пограничников из 7-го полка — какие парни, матерые бойцы, кадровые, ни один бой прошли. А вот два БА-10 остались в ложбинке, прикрытые взгорком, и замаскированные — без них он на фронте не ездил. Диверсанты отнюдь не пустой звук, тут линия фронта с большими разрывами, а через болота разведывательные группы, что наши, что немецкие, так и шастали.

— Все, шоу окончилось, улетели «лапти», — маршал поднялся первым, машинально отряхнул шинель, пошел дальше по извилистой траншее. Отрывали позиции на пригорке, грамотно, воды по колено не стояло. А вот то, что бойцы неопытные сразу бросалось в глаза. И молодых лейтенантов с парой «кубарей» в петлицах полно — так целый выпуск Ташкентского пехотного училища целиком в дивизию влили. Много казахов, русских поменьше, и разные они — одни обычные парни из мобилизованных, а вот другие ухватистые, боевитые, да и повадки характерные. Решил проверить догадку, и ухватил одного за шинель, что вытянулся перед ним очумело глядя на красные петлицы с огромной золотистой звездой.

— Откуда станичники? Маршала не видел, казак?

— Семиреки мы, товарищ маршал Советского Союза, тут многие из Софийской и Надеждинской.

— Грязь месите, это хорошо, пластуны из вас добрые будут. А лучше коня и шашку в руки? А, казак?

— Не помешало бы, товарищ маршал, к рубке мы привычные, — отозвался другой солидным баском, и не юноша, этот матерый казак, лет сорока пяти, сразу видно по ухваткам, что не только прошлую войну прошел с германцами, но и гражданскую. Причем нутром, эмоциями самого Кулика ощутил, не разумом, тот молчал — из белых, семиреков на стороне красных и не воевало. А этот явно с атаманами якшался, с тем же Анненковым. Но на петлицах три «треугольника» старшего сержанта, фильтрацию прошел, и сборы тоже, иначе бы звание не присвоили. И пристально глядя в глаза казаку, резко спросил, как стеганул вопросом:

— Советская власть ведь многих обидела, но ты за нее рубиться будешь?

— Насмерть, родина у нас одна, и она в беде, — просто ответил казак, не отводя взгляда. А там чернота — так бывает у людей, что дали сами себе клятву. И от нее уже не отступят — этот не сбежит, и не предаст — вот они отголоски гражданской междоусобицы.

— Хорошо, я запомню тебя. Кем был в гражданскую, чин?

— Подхорунжий 1-го Алатавского полка, товарищ маршал. Но сейчас старший сержант Трофим Волков!

— А по батюшке — возраст у тебя солидный, сержант.

— Отца Кузьмой звали, дунгане убили.

— Запомню, казак. Служи пока пластуном, но эскадрон мне здесь нужен, хотя бы один — с