Новые Боги: Темный культ - MeCat

бодрствующего мира проникало сквозь завесу моего сна, принося вести о делах моего Архижреца. Сквозь туман забвения, сковывающий мой разум, я чувствовал лихорадочную активность Андерса Фейна. Мой отец, этот удивительный человек, в одночасье потерявший сына и обретший Бога, полностью оправдал вложенные в него силы и оказанное доверие. Корпорация Фейнов, теперь ставшая земным воплощением моей воли, не просто росла – она распространялась по миру, как метастазы, крепчая и расширяя своё влияние с головокружительной скоростью. Я чувствовал поток энергии, идущий от неё. Сотни новых верующих каждый день, их сознание, помеченное моей печатью, приносило крупицы силы. Тысячи других, глупцов, вовлечённых в орбиту моей Церкви через работу в корпорации или простое, навязчивое повторение моего имени, подпитывали меня своей верой, своим страхом, своим неосознанным поклонением. Такими темпами, я чувствовал это, моя "церковь", построенная на фундаменте бизнеса, ментального контроля и древних ритуалов, вскоре будет приносить больше веры, больше чистой, пригодной для усвоения энергии, чем даже расколотый некогда христианский культ под властью Светозарного, чьи последователи были раздроблены и разобщены в своём поклонении.

И только этот стремительный рост моей паствы, этот неиссякаемый поток энергии, непрерывно вливающийся в меня даже во сне, едва-едва спасал моё положение в той незримой, но яростной войне, которая разгорелась на дне мирового океана за контроль над его просторами. Это была война с Посейдоном.

Он оказался не просто богом морей из древних мифов. Он был хорошим стратегом, быстро оценившим ситуацию, и великолепным, бесстрашным воином, не боящимся вступить в бой лично. Он довольно быстро понял мою главную слабость – мою скованность сном. Он понял, что вступать в войну лично, в полную силу, сотрясая основы мироздания, я не стану, будучи привязанным к физическому телу, погребённому в глубинах. Все моё вмешательство в конфликт ограничивалось лишь помощью моей армии – моими изменёнными, моими порождениями кошмаров, моими верными Детьми Дагона и другими глубоководными тварями, пробуждёнными моим присутствием. Следовательно, понял Посейдон, появись он на поле боя лично, в одном из своих воплощений или аватаров, или даже в своей истинной, божественной форме, ничего, кроме грубой силы моих созданий, не могло угрожать ему напрямую на этом этапе.

Осознав сей факт, мой морской коллега перестал действовать опосредованно, через штормы и цунами. Он стал принимать участие в каждом сражении за контроль над глубоководными территориями. Его воплощения, будь то гигантские, сотрясающие воду формы с трезубцами, окружённые аурой гнева стихии, или величественные, бронзовокожие аватары, управляющие легионами атлантов и морских существ, были практически неуязвимы для моей армии. Они крушили моих созданий с лёгкостью, будто глиняные игрушки в руках разгневанного ребёнка. Я чувствовал это. Чувствовал боль своих созданий, чувствовал их ярость и страх. Чувствовал, как энергия, вложенная в них, рассеивается, как нити моей воли, связывающие нас, обрываются. Я резко начал сдавать позиции, отступая всё глубже в самые тёмные и холодные океанские впадины, теряя контроль над территориями, которые считал своими исконными владениями.

Война не окончилась в одно мгновение, не стала для меня полным поражением лишь благодаря тому самому притоку веры от Андерса и его стремительно растущего культа. Моё превосходство в количестве верующих, чья энергия непрерывно подпитывала меня даже во сне, давало мне возможность постоянно создавать новых чудовищ взамен павших, вновь и вновь отправлять в бой легионы изменённых, чьи тела были искажены под давлением глубин и моей силы. Но даже этот поток энергии, эта нескончаемая подпитка, лишь отсрочивала неизбежное поражение в прямом военном столкновении, если, конечно, не будет найдена возможность уравнять шансы.

Моё отчаяние росло. Оно проникало сквозь туман сна, окрашивая мои космические сновидения в мрачные тона. Оно дошло до той степени, что я был готов пойти на крайние меры, на акты, которые всегда считал нежелательными и опасными. Я был готов поднять Р'льех со дна. Это лишь временная мера, чудовищно энергозатратная и недальновидная – чудовищные силы потребуются, чтобы преодолеть давление воды и гравитации, и вскоре город вновь уйдёт под воду, ибо его место не на поверхности. Более того, всей своей силы, всего потенциала Спящего Древнего, я получить таким образом не могу – лишь короткое, нестабильное пробуждение, ограниченное привязкой к всплывшему городу. Да и оставалась колоссальная угроза раскрыть себя, свою локацию, свою физическую форму и, что самое опасное, свою привязанность к этому месту, другим богам.

Ситуацию могли бы исправить артефакты. Тот же Копьё Лонгина, артефакт удивительной мощи, напитанный верой миллиардов, способно пронзить и убить бога. А Ящик Пандоры, содержащий хаос и души, способен запечатать даже божественную сущность. Обладание ими могло бы мгновенно переломить ход войны, дать мне преимущество, которое не смог бы преодолеть даже Посейдон. Но их поиски, несмотря на все усилия Андерса, его людей и наёмников, пока не увенчались успехом. Божественные артефакты, как я и предполагал, защищены не хуже самих богов. Они окутаны завесами тайн и древней магии, прокляты для непосвящённых или спрятаны в самых недоступных местах мира, под защитой забытых сущностей или могущественных смертных. Найти их силами обычных людей или даже изменённых сложно, а уж завладеть – практически нереально без прямого вмешательства бога, что вновь привело меня к дилемме: действовать или оставаться в тени.

Я мог бы использовать Некрономикон, свой собственный могущественный артефакт, этот фолиант безумия и древних знаний. Уничтожив его, вложив всю его накопленную силу и знание в единый, направленный на Посейдона удар, я мог бы ранить или даже временно отбросить его, заставить отступить. Но это подобно временному пробуждению – лишь отсрочит неизбежное, ослабив меня стратегически в долгосрочной перспективе. Недальновиден такой шаг. В будущем, на использовании этой книги, на её знаниях, заклинаниях и способности направлять мой зов, базируются множество моих планов – планов по распространению моего влияния на весь мир, по открытию порталов, по пробуждению других Древних. Жертвовать Некрономиконом сейчас ради сиюминутной победы было бы актом космической глупости.

Договориться о союзе с Бейном, богом ненависти, и Бароном Субботой, Лоа смерти, пока так же не выходило. Мои потенциальные темные коллеги, хоть и заинтересованы в дестабилизации мира, не хотели рисковать. Им не нужен был проигравший войну бог в качестве союзника. Это не выгодно. Да и, даже если бы они согласились на принципиальный союз, рисковать, вступая в открытую конфронтацию с Посейдоном, который набирал силу и мог найти других светлых союзников, никто из них не собирался. Это было и не выгодно, и опасно – особенно на фоне того, что я сам ни разу не сражался с Посейдоном лично, не явил свою мощь, не показал,