Первый шаг Некроманта. Том 6 - Илья Рэд

не центуриона. — В доклирикросовские времена такие носили подданные Девятых. Конкретно этот был похищен из филиала Ложа в Петербурге. Преступник воспользовался высоким положением и пустился в бега. Кажется, после случая с Легионером семёркам ограничили доступ к наследиям.

— То есть, вы хотите сказать, что это именные артефакты сыновей Обскуриана? Это они их создали?

— Так и есть. Конкретно этот шлем работает на принципе клятвы, что защищает от перехвата контроля. Идеальное тактическое оружие, можно подчинить до тысячи подчинённых и они будут сражаться за тебя даже раскромсанные на куски…

— Да я уже успел это заметить, — перебил я его и задумавшись постучал пальцами по столу, — один момент только смущает — он что не потребляет ману? Или на каком принципе эта штука вообще работает?

Лицо Баграта разом стало серьёзным.

— Я надеюсь вы не использовали его?

Я неопределённо покачал головой, взгляд собеседника внимательно искал ответ, но его голос продолжал говорить.

— Наследия — это артефакты иного типа, они действуют по принципу договорённости, их создавали полубожественные существа. Здесь не может быть простого обмена маны на единицу магии.

— И что же человек отдаёт за их использования?

Баграт наклонился вперёд.

— Самое ценное — жизнь.

— Вы сейчас не шутите? — ухмыльнулся я, ведь на тот свет мой организм ещё не скоро отправится — с некромантией и моими техниками из прошлого мира этот миг оттянется на пару веков точно.

— Оденете один раз — потеряете год жизни и этого никак не изменить. Лекарства от утраченной жизни нет.

— Вот как, — кивнул я и понял, что за изменения засёк в клетках — интересно получается.

— Или не надевали? А впрочем не моё дело, неважно, Артём Борисович, — снова выпрямился грузин. — Важно то, что мы с ним будем делать.

Возвращение наследия в хранилище Ложа — это вопрос если не чести, то принципа, но Баграт был наслышан о влиянии «скромного» барона. Какие только сказки о нём и легендарных «сычах» не слагали. Ему также было известно и о тёплом отношении императора к Барятинскому.

Потому Баграт немного струхнул, вдруг такой гость неправильно его поймёт, обидится или, не дай бог, откажется сотрудничать?

Если удастся заполучить наследие — это точно даст толчок его карьере. Ведь формально он никто, мелкий чиновник от клики некромантов. К тому же безродный. Его сверстники со знатными родителями ушли далеко вперёд, а ему, Баграту, только и остаëтся, что провести в этом захолустье всю жизнь, разгребая мелкие дела и гоняясь за отступниками по лесам.

Амбиции и уязвлённое честолюбие некроманта не простят ему потом такой ошибки. Не всё же должно доставаться тем, кто родился с золотой ложкой во рту?

Под тоскливый взгляд Баграта шлем исчез со стола и был небрежно засунут в мешок. Да так, что его сердце сначала в тревоге сжалось, потом возмутилось, а потом с разочарованием приняло участь сгнить здесь заживо.

— Может, может мы можем как-нибудь друг другу помочь? — выдал он робкую попытку прощупать собеседника. — Простите, я не умею договариваться и юлить, скажу прямо: что вы хотите за этот шлем? У меня нет больших денег, но… Брат… то есть, простите, Артём Борисович, — вырвалось невольно с языка, Баграт нервничал.

Встав, он подошёл к Барятинскому и развёл руки в стороны.

— Клянусь, если уступите — в жизнь не забуду.

Если честно, я и сам не знал, что мне делать с этой находкой. В ход его не пустишь — жалко ради такой ерунды разбазариваться своими годами. Дружинникам тоже не отдашь. Повесить его с остальными трофеями от поверженных некромантов? Можно, но что это мне даст? Ничего. Я получил знания об артефакте, но практической ценности — ноль.

— Вы же шестой шаг недавно взяли, да?

— Да.

— У меня седьмой, могу взять вас в ученики.

Я рассмеялся, глядя на его нелепые попытки задобрить. Всё его обучение могло уместиться в одну две книги, которые я проглочу за ночь и запомню навсегда, а через устную речь потрачу в десятки раз больше времени.

В этом и заключалась сложность обучения некромантии — передача знания через учителей. У меня был свой интуитивный подход. Лекарские техники я раскусил, а вот с боевыми тяжко.

График и так загруженный, на встречи с Багратом времени точно не будет, но что-то же с него можно стрясти?

Кстати…

— А что насчёт гримуаров?

Грузин задумался. Чисто технически доступ к таким материалам у него был, да и Отчуждение законом не запрещено их выдавать.

— Хорошо, вам какой-то конкретный нужен?

— Мой дорогой, — я расплылся в улыбке, — всё что достанут твои золотые руки. Держи, — я бросил ему мешок со шлемом и тот радостно за него ухватился, а потом и за мою ладонь. Как будто для него судьба мира решилась.

В итоге я ушёл с тремя гримуарами под расписку, а грузинский брат впопыхах побежал в почтовое отделение отправлять ястреба в Петербург.

Довольный я и возвращался домой пешком, чтобы размять ноги, а когда добрался до ворот родовой усадьбы, увидел там пробку из трёх карет.

«Гости, что ли?»

— Феликс, — подозвал я этого ферзя, ругавшегося с кучерами. — Кто это?

— Не кто, а что, — быстро поправил он меня. — Это кареты.

— Вижу, что не сани, подробней.

— Ну одна вам, вот смотрите дубовая, серебрение как надо, герб наш, внутри кожа, пахнет то как, чуете? Загляденье, нет — шик! Рессоры из закалённой стали — до восьмисот килограмм выдержат. Обивка — бархат и шёлк. Стекло закалённое, обогрев артефакторный: внутри тепло, как дома…

— Так, погоди, ты что купил мне карету? — оборвал я его восторженную презентацию.

— Да, — выдохнув пар, резко кивнул Феликс, явно ожидая похвалы за расфуфыренную покупку.

— А эти две?

— Это вагон — он прошёлся со мной по снегу и хлопнул ладонью по обычной грузовой карете, — а это вашему скромному слуге.

Передо мной стоял тёмно-зелёный кузов с лёгким металлическим блеском, украшенный изысканными деталями: резьбой по дереву, аккуратными медальонами и с гербом Барятинских. Внутри красовались подушки с тонкой вышивкой, светильник, стоимостью в годовую зарплату мелкого чиновника, а также имелся раздвижной столик для писчей работы. При желании кресло раскладывалось и внутри можно было спать. Да это передвижной дом!

— Думаю, эту я заберу себе, — я закрыл дверь и повернулся к